Вячеслав Летуновский - Менеджмент по-спартански. Железная воля

Другой спартанец проходил ночью мимо могилы, и ему привиделся какой-то дух. Нацелив копье, он устремился на него и закричал: «Куда бежишь от меня, дух, остановись или умрешь дважды».

Спартанец, давший обет броситься с Левкадской скалы, поднялся наверх, но, когда увидел, насколько она высока, спустился вниз. Когда его стали упрекать, он сказал: «Я поклялся не такой высокой клятвой, здесь требуется более высокая».

Другой спартанец в разгар битвы уже готов был опустить меч на врага, но, услышав сигнал к отступлению, не нанес удара. Кто-то спросил, почему, имея возможность, он не убил противника. Спартанец ответил: «Подчиниться начальнику важнее, чем убить врага».

Одному спартанцу, потерпевшему поражение на Олимпийских играх, кто-то сказал: «Что, спартанец, противник-то оказался сильнее тебя?» «Не сильнее, — ответил тот, — но ухватистей».

Когда граждане Амфиполя пришли в Спарту, чтобы сообщить Аргилеониде, матери Брасида, что сын ее погиб, она сразу же спросила, была ли его смерть благородной и достойной Спарты. В ответ амфипольцы стали прославлять Брасида и говорили, что не было спартанца, равного ему в сражении. Аргилеонида сказала: «Мой сын, амфиполиты, был смелым и благородным, но в Спарте много мужей лучше и благородней его» [30] К концу первой половины Пелопоннесской войны Спарта, стремясь разрушить Афинский Морской союз, перебросила свои войска на северное побережье Эгейского моря, что привело к отпадению от Афин греческих городов этого региона. Афиняне тоже перебросили туда свою армию, и в 422 г. до н. э. при городе Амфиполе (восточнее полуострова Халкидика) произошла битва, в которой спартанцы победили, но их полководец Брасид погиб. .

Милетянин Аристагор уговаривал спартанского царя Клеомена принять участие в войне за ионян против Царя и обещал ему много денег, все время увеличивая предлагаемую сумму. Дочь Клеомена Горго сказала: «Этот жалкий чужак изведет тебя, отец, если ты быстро не вышвырнешь его за дверь» [32] Аристагор, милетский тиран, начавший в 500 г. до н. э. восстание ионийских греков против персидского царя (греки называли его просто «Царем» или Персом), просил помощи у государств материковой Греции. Вмешиваться в эту безнадежную для греков войну было невыгодно, и Спарта отказала Аристагору. Горго было тогда 8–9 лет. .

Однажды отец приказал Горго выдать некоему человеку условленную плату зерном, объяснив: «Он научил меня, как улучшить вино». «Благодаря этому, отец, — сказала Горго, — вина будет выпиваться больше, а пирующие будут напиваться сильней и вести себя хуже».

Когда Горго увидела, что Аристагора обувает слуга, она сказала: «Отец, видишь, у этого иноземца нет рук».

Какой-то иноземец в чересчур разукрашенной столе приблизился к ней, но Горго, оттолкнув его, сказала: «Убирайся отсюда, ты даже и в женщины-то не годишься».

Когда какая-то афинянка спросила ее: «Почему вы, спартанки, единственные из женщин командуете мужами», — Горго ответила: «Потому что мы единственные и рожаем мужей».

Отправляя своего мужа Леонида под Фермопилы, Горго умоляла его оказаться достойным Спарты и спросила, что теперь ей следует делать. «Выйти за благородного и рожать благородных», — ответил ее муж.

Однажды внука Гиртиады Акротата сильно избили в мальчишеской драке и полумертвым принесли домой. Все домашние и знакомые плакали над ним, а Гиртиада сказала: «Замолчите, он доказал, чья кровь в нем течет». И она добавила, что благородных надо не оплакивать, а лечить.

Когда с острова Крит прибыл вестник, сообщивший о смерти Акротата, Гиртиада сказала: «Что же, отправляясь на врагов, он был готов или убить их, или быть убитым. Лучше знать, что он умер, оказавшись достойным меня, своих предков и нашего государства, чем если бы он остался жить, ведя весь свой век низменную жизнь».

Спартанка убила сына, покинувшего свой пост и опозорившего родину, сказав: «Не мое это порождение». О ней было написано стихотворение:

Одна спартанка, узнав, что ее сын пал в битве, сказала:

Другая, услышав, что ее сын бежал от врагов и уцелел, написала ему: «Дурная о тебе слава: смой ее или умри».

Когда сыновья одной спартанки, бежав с поля сражения, явились к ней, она сказала: «Трусливые рабы! Куда вы бежите? Может, вы хотите спрятаться здесь, откуда появились на свет?» С этими словами она задрала платье.

Один спартанец рассказывал матери о доблестной смерти своего брата. «Не стыдно ли, — воскликнула она, — что ты упустил возможность разделить его участь!»

Спартанка, отправив в бой своих пятерых сыновей, стояла на окраине города, ожидая исхода битвы. Подошедший к городу человек на ее вопрос рассказал, что все ее сыновья погибли. «Не об этом я тебя спрашивала, — закричала женщина, — а о нашей родине». И когда тот сообщил, что спартанцы одержали победу, она воскликнула: «Раз так, я с радостью принимаю весть о смерти моих сыновей».

Одна ионянка хвасталась перед спартанкой своим великолепным нарядом, но та, показав на своих четверых хорошо воспитанных сыновей, сказала: «Вот что отличает хорошую и благородную женщину, только это возвышает, и лишь этим следует гордиться».

Хиосские изгнанники, прибыв в Спарту, обвиняли Педарета во многих проступках. Его мать Телевтия, пригласив их к себе и выслушав то, в чем обвиняли ее сына, убедилась, что он виноват, и послала ему письмо: «Мать — Педарету. Или исправься, или оставайся там, где живешь, отказавшись от возвращения в Спарту».

Другая мать сказала сыну, которого обвиняли в преступлении: «Сын мой, уничтожь или обвинение, или себя».

Одна спартанка, посылая хромого сына в бой, сказала: «Сын мой, с каждым шагом вспоминай о доблести».

Другая спартанка, когда к ней, страдая от боли, пришел раненный в ногу сын, сказала ему: «Помни о доблести, сынок, тогда боль пройдет и ты воспрянешь духом».