Владимир Тараненко - История лица. Мастерская физиогномического психоанализа

…Иисус Христос – всегда длинноволосый в канонических изображениях, а вот апостол Павел с явной залысиной на лбу посредине. Чтобы сломать свою ортодоксию Савлу (Павлу) пришлось ослепнуть и увидеть образ Спасителя, который к нему лично обратился. Пожалуй, именно Павел выстроил вселенскую христианскую церковь. Смело перешагнув через свои рассудочные установки и национально-религиозные архетипы.

…Сергей Есенин – курчавые вьющиеся волосы, которые были отнюдь не жесткими. Бескомпромиссный певец любви об уходящей «ситцевой России». Есенина страстно любили женщины.

Лев Троцкий

…Остроконечные бородки у Льва Давидовича Бронштейна (Троцкого) и Ульянова Ленина. Судя по длине бородок, Троцкий был еще более неистовым оратором, нежели Ленин.

Иван Грозный

…Иван Грозный – выпадение волос началось весьма активно именно в начальный период опричнины. Да так, что вскоре приезжие царя не узнавали. На голом просвечивающем черепе остались только некоторые длинные пряди волос.

Петро Могила

…Петро Могила – длинные крепкие волосы, скорее всего, жесткие. До конца своих дней вел непримиримую борьбу с униатством.

Петр I

…Староверческое движение – нельзя против канонов короче стричь бороду и волосы. И тот же Петр I, который велел упрямым боярам стричь бороды секирой. Царь Петр неистово ненавидел патриархальный уклад жизни. Хотя сам имел длинные волосы и никогда не шел наперекор своим чувствам и побуждениям. Страдал эпилептическими припадками.

…Петр Гарин из неувядающего романа Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина» имел острую бородку клинышком. Был чрезвычайно разговорчив и авантюрен до предела.

…Сейчас это имя также мало известно, но в свое пропагандистское время оно было на слуху. Матрос-большевик Григорий Вакуленчук, организатор вооруженного восстания на броненосце «Потемкин», член так называемой большевистской «Матросской централки». Убит 14 июня 1905 года во время корабельного мятежа одним из офицеров. У Григория Вакуленчука франтоватые усики с лихо закрученными к щекам концами. Следил за своей внешностью матросик и не чужд был позерства. Опять же, имел какие-то свои меркантильные виды. Уж больно не вяжется его облик с «зашибленным» матросом, жующим гнилую говядину. А вот поднять восстание он мог. Глубоко посаженные глаза, открыто и в упор смотрящие, мощные казацкие брови вразлет, буйная, хоть и подстриженная, челка.

Климент Ворошилов

…Климент Ворошилов (любимец Сталина); генерал армии Дмитрий Павлов, командующий накануне войны Западным Особым военным округом (расстрелян за потерю управления войсками); Генрих Ягода, нарком НКВД (1934–1936), генеральный комиссар госбезопасности (расстрелян с приходом Ежова), генерал-майор Иван Панфилов, преградивший своей 8-ой гвардейской дивизией подходы к Москве по Волоколамскому шоссе (погиб в бою 19 ноября 1941 года); маршал Леонид Говоров, выстоял под Москвой и освободил Ленинград от блокады – список для любопытствующих можно продолжить.

Генрих Ягода

Все названные лица объединяет одна и та же физиогномическая деталь – усики «щеточкой». Носогубный желобок у всех также длинный.

Иван Панфилов

…Виктор Федоров, социалист-революционер, сын преподавателя гимназии из Верного (теперь Алма-Ата), сбежавший из-под ареста во Францию накануне первой мировой войны. Станет летчиком, вольноопределяющимся. Вскоре один из лучших асов-истребителей. За отвагу и виртуозность в боях получит прозвище «воздушный казак Вердена». В одиночку выходил на бой против пяти (!) немецких самолетов. И сбивал из них три. Затем жесточайшие бои на реке Марне, когда именно французская авиация господствовала в небе и сорвала немецкие планы наступления. Вошел в знаменитую эскадрилью «Аистов». Федоров за Марну станет кавалером Почетного легиона. 7 ноября 1918 года германские парламентеры отправятся к маршалу Фошу для переговоров о перемирии. Именно в этот день, будучи в свободном патрулировании, Федоров в одиночку атакует идущую в атаку на французские позиции армаду бомбардировщиков под прикрытием истребителей. Он собьет, как минимум, четыре самолета. Но против многих все равно не устоять. Будет ранен, сбит, попадет надолго в плен и сможет выжить. Но в плену неизлечимо заболеет туберкулезом.

У Виктора Федорова красивая плотная темная шевелюра, аккуратно подстрижена, и густые усы, тоже слегка укороченные. Всю свою энергию чувств он умел переплавлять в решительные и конструктивные действия. В эпоху тотальных перепродаж, ну кто может знать о человеке такой судьбы. А жаль. Не Виктора Федорова, конечно, а нас вами. Он прожил сравнительно короткую, но очень яркую жизнь. Заметьте, имя его для дальних потомков все-таки не затерялось.

Писатель ИСААК БАБЕЛЬ

Обратите внимание, прежде всего, на мощную, прорезающую посредине лоб «морщину Юпитера». При другой политической конъюнктуре Исаак Бабель вполне дожил бы до седых волос в статусе советского «литературного генерала». За словом в карман не лез и не боялся власть предержащих. Своего легендарного статуса «певца Первой конной» также отнюдь не чурался. По праву и «по чину» считался одним из корифеев советской литературы. Однако был репрессирован в 1938 году, и реабилитирован лишь посмертно. Для новой бюрократической власти «сталинцев» Исаак Бабель был попросту опасен, ибо не любил подчиняться новым правилам политической игры на тогдашнем литературном олимпе.

Примите сразу же к сведению также четко выпяченную нижнюю губу и явно скошенный лоб. Такие люди не привыкли отступать и чего-то бояться. По натуре явный боец. Но вот как раз самой войны Исаак Бабель не любил, да и в его произведениях это глубоко прочувствовано. У писателя очень слабо выражена «морщина Марса», зато четко под ней внизу прослеживается «морщина Венеры». Добавьте сюда превосходно развитые губы. Так что, в чувствах, любви и прочих приятных сердцу ощущениях Бабель был явно мастер, что и нашло неподражаемое литературное воплощение в его повестях и рассказах. Телесного и материального комфорта также не чурался, – гляньте, какие обаятельные щечки. Опять же, в «зоне Меркурия» тоже есть сеть морщин. Да, выше «Юпитера», очень хорошо видно морщину «Сатурна» и даже более. Какой-то рок явно тяготел над Исааком Бабелем. Может, оттого, словно в печали наплывают верхние веки на глаза. Над левой бровью – видимая «морщина Луны». Что лишь добавляет сентиментальности и переживаний. Озабоченности ему всегда хватало, о чем свидетельствуют очки для близоруких. Сами глаза слегка на выкате, возможно, повышенная гормональная возбудимость (щитовидная железа) и даже тревожность. Но в трусости Бабеля упрекнуть невозможно. Будучи чисто «правополушарным» человеком, писатель, как это ни парадоксально, мыслил методически и рационально. Он даже создал свою отдельную методологию литературного творчества. Отсюда – огромнейшая лобная залысина. Вообще интересно, писал как художник, а жил, скорее, как рационалист. Ума, интеллекта и расчетливости у него было в переизбытке. На лице улыбка сведущего скептика. А мешки под глазами свидетельствуют о явном перегрузе и жизненных «сшибках», которые не всегда удавалось преодолеть. Приходилось идти на вынужденный компромисс, что явно его тяготило и доставляло немало горечи. В уголках рта четко видно морщины самоограничения. Это при всем том, что от крыльев носа явно к уголкам рта стремится настоящий «наводящий» канал. В другие времена и в иное время быть бы Исааку Бабелю превосходным коммерсантом с незаурядным чувством юмора и литературным даром. Нос просто великолепен, слегка заострен, с широкими ноздрями и специфическими каналами на развитых крыльях. С таким носом, губами и хорошо оттопыренными большими ушами не учуять надвигающейся опасности просто нельзя. Писатель Бабель был опасен сталинской власти уже хотя бы потому, что слишком хорошо все понимал и предчувствовал. Пойди он на соглашательство, – это уже все равно не спасло бы его. У Исаака Бабеля, кстати, зона «эго» продавлена, а вот творческие лобные шишки хорошо выступают. Так что, безрассудно идти на рожон он бы не стал. И все же его судьба чем-то напоминает римлянина Петрония, прозванного Арбитром, принявшего смерть по велению императора Нерона. Однако Петронию повезло больше. Он умер не в застенках, а в собственном доме, во время пира, в обьятиях любимой рабыни, приняв с ней яд. И, видимо, тоже, со скепсисом стоика, печально, но без страха при этом улыбаясь.