Владимир Тарасов - Управленческая элита. Как мы ее отбираем и готовим

Что же касается стандартного недельного управленческого курса, то он прошел по всем государствам хорошо, тут надо отдать инструкторам должное.

После того как недельный курс по государствам закончился, мы начали занятия для всей Федерации.

В кинозале гостиницы кроме меня читали лекции замечательные преподаватели и лекторы из Таллинна, Москвы, Ленинграда, Новосибирска, а также коллеги из Польши. Мы понимали, что нельзя не дать слушателям «особо востребованные» тогда такие предметы, как макро– и микроэкономика, маркетинг, банковское дело, ценные бумаги, хозяйственное право, составление договорной документации, социология и психология организаций, нейролингвистическое программирование и пр.

Всех их вспоминаю с теплотой и признательностью. Они гармонично дополняли мой курс, который являлся основным, а не амбициозно противопоставлялись ему, как это иногда бывает, к несчастью, среди коллег.

Во второй половине дня слушатели отправлялись «на производство», а вечером – на управленческие поединки и игру в «мафию», которая нередко продолжалась глубоко за полночь.

>> из моей книги «Искусство управленческой борьбы»

Однажды ко мне подошел один из инструкторов, курирующих Желтое государство. Он попросил разрешения провести одну игру, не предусмотренную программой. Игру эту он только что откуда-то привез. «“Мафия”, называется», – сказал он и коротко рассказал мне правила.

«На слух выглядит неплохо, – ответил я. – Попробуйте провести ее в своем государстве, только меня с другими инструкторами не забудьте пригласить!»

В просторном холле был составлен из столов большой квадрат, покрытый скатертью, со свечами и картами на ней. В полумраке толпилось около семидесяти человек.

Меня с инструкторами усадили (как-то уж очень уважительно!) на заранее подготовленные места. Мы обособленной кучкой сидели в почетном углу и вместе со всеми слушали объяснения ведущего игру инструктора – интеллигентного и мягкого человека, жителя Астрахани, старшего нас всех по возрасту.

Неожиданно неторопливое действо прервал громкий голос: «Стойте!»

Молодой человек внушительного роста и комплекции – я узнал в нем министра внутренних дел Желтого государства – в обличительной позе римского сенатора простер руку в сторону нашей группы, и его указующий перст был направлен довольно точно на меня.

«Стойте! Здесь чужие! Пусть покинут нашу территорию!.. или пусть платят!» – уже более миролюбиво добавил он. И уже совсем буднично:

«Мы тут подготовили контракт, я сейчас его зачитаю, вы все здесь подпишитесь, и тогда можете оставаться! В противном случае вам придется уйти!»

Он развернул заранее подготовленный свиток и зачитал довольно длинный, пунктов двенадцать – пятнадцать, контракт, трудно воспринимаемый на слух.

Из услышанного моя память зафиксировала, что придется платить «каждому подписавшемуся». Эта формула очевидно, привлекла мое внимание своей необычностью.

Все смотрели в мою сторону, понимая затруднительность моего положения.

• Если я с инструкторами покину поле событий, то ситуация приобретет оттенок скандальности. Многие будут осуждать отважных инициаторов нашей депортации, но авторитета это мне не прибавит.

• Если мы откажемся платить, но останемся на том основании, что мы – «не простые смертные», а организаторы обучения, т. е. мы выйдем из игровой роли, то это, с одной стороны, покажет наше неумение выигрывать по правилам нами же придуманной игры в государства со всеми их атрибутами, а с другой стороны, где гарантия, что пятьсот участников будут продолжать играть, если я сам это делать прекратил?!

• Если же мы подпишем контракт и останемся на поле событий, это значит, что инициаторы акции заставили заплатить, а значит – переиграли «самого»! Они явно рассчитывали именно на это и готовы были торжествовать победу.

«Одну минуточку!» – сказал я. У меня есть привычка, которая меня выручает при затруднительных положениях: я беру маленький тайм-аут для «разглядывания победы».

«Одну минуточку! – сказал я. – Нам надо посовещаться!» Я склонил к себе две ближайших инструкторских головы и тотчас же их выпрямил, давая понять, что совещание окончено.

«Значит так! – сказал я вставая и небольшой паузой добирая внимание до предела. – За всех за нас… контракт будет подписывать… инструктор Соня!» И я указал на инструктора Соню.

«Но она его будет подписывать… – теперь я поднял руку с пальцем вверх, как бы еще раз собирая внимание, но на самом деле – чтобы отвлечь внимание от кое-чего другого, – …не читая!»

Энергичной дугой палец опустился вниз, повисла тишина. Я ждал.

Итак, я ждал.

Ждал вопроса. И он не мог не прозвучать, хотя бы от одного из многих присутствующих.

И он прозвучал:

«А почему “не читая”?!»

«А потому, – ответил я с плохо скрываемым торжеством, не оставлявшим у публики сомнения в том, кто здесь ожидается победителем, – что платить нам не придется! Потому, что в длинном тексте контракта вы не могли не наделать ошибок! Давайте его сюда!» – уже довольно требовательно закончил я и протянул руку за контрактом.

«Одну минуточку!» – попросили инициаторы. Они сгрудились над контрактом, пытаясь в такой ситуации прочесть его заново и обнаружить собственные ошибки. Дело, фактически, неосуществимое. Пауза затянулась.

«Ну так что? Будем играть или нет?! – спросил я, фиксируя победу. – Ладно, не будем их ждать! Давайте продолжим игру!» И инструктор продолжил объяснения.

Оставшийся в прошлом бунт продолжал, тем не менее, меня беспокоить, и я искал, какие превентивные меры я мог бы принять, чтобы предотвратить неприятные неожиданности в ближайшем будущем.

Ведь что такое бунт? Это праздник безответственности.

Вот они идут с претензиями, и я с ними, посмотреть, что из этого выйдет – мне и интересно будет, и я ни за что не отвечаю, ведь буду просто рядом стоять!

А таких, как я, много, и нами силен зачинщик. Если он выиграет дело – и я в нем участвовал, а проиграет – я ни при чем!

(Реплика в сторону: «Во время бунта стреляют сразу по толпе, состоящей как раз из таких, как ты!»)

Для предотвращения подобного необходимо разделить людей таким образом, чтобы каждый чувствовал ответственность за свои поступки, а это значит – надо чтобы каждый чувствовал, что он на виду и ни в какой толпе ему не затеряться!

Подыскивая подходящую технологию разъединения, я вспомнил ход, который применил Роберт Оуэн, когда столкнулся с низкой производительностью труда станочников. Он тоже был сторонником «управления без власти». Поэтому он не стал наказывать отстающих, а просто лишил их права на незнание, что они – отстающие. И сделал это так: