Валерий Ледяев - Власть в малом российском городе

Оценивая общий потенциал и ориентации региональных элит, эксперты отмечают «повсеместное преобладание узкогрупповых, ведомственных и иных партикулярных интересов и ценностей, индифферентное отношение к проблемам стратегического развития регионов и страны в целом; ориентацию на “мнение начальства” и “колебания” строго в соответствии с “генеральной линией”, пренебрежение интересами граждан» [Гаман-Голутвина, 20046, с. 50–51, 79].

Нередко исследования состава региональных и городских элит ограничивались представителями административно-политической элиты. Сужение предмета исследования хотя и не позволяет получить адекватной картины распределения власти в регионе(городе), но вполне объяснимо. Во-первых, тем самым существенно упрощается процедура определения лиц с наивысшими показателями политической власти и влияния; во-вторых, именно в этой группе акторов, по мнению большинства исследователей, находятся ключевые ресурсы власти субнационального уровня, что отражает общее доминирование административно-политических элит (бюрократии) в российском обществе. В этом направлении успешно работают ростовские исследователи – Александр Понеделков, Александр Старостин и др. [Игнатов, Понеделков, Старостин, 2002; Понеделков, Старостин, 2008; Старостин, 2003], фокусирующие внимание на базовых социальных, политических и ценностно-идеологических характеристиках элит. В исследованиях Оксаны Гаман-Голутвиной, Ольги Крыштановской, Виктора Мохова и др. рассматриваются состав и структура региональной элиты в историческом ракурсе , характеризуются основные этапы становления и развития региональных элит и анализируются факторы, определяющие динамику их взаимоотношений [Гаман-Голутвина, 2004а; Крыштановская, 2003; Мохов, 2000; 2003].

В рамках данного направления специальное внимание уделяется роли номенклатуры в составе региональной и городской элиты (В. Мохов, Д. Сельцер). Исследование Дмитрия Сельцера [Сельцер, 2006; 2007] было посвящено трансформации номенклатурной организации власти на субрегиональном уровне; оно проводилось в семи регионах и охватывало 199 локальных сообществ. Центральный вопрос исследования формулировался следующим образом: унаследовала ли номенклатура власть на различных уровнях административной иерархии и какие позиции она занимает в постсоветское время? [Сельцер, 2007, с. 6]. Его актуальность обусловлена не только необходимостью выяснить, насколько велика номенклатурная составляющая современной российской власти, но и усиливающимся интересом к данным формам организации власти в свете текущих тенденций развития политической системы, которая, по мнению ряда исследователей, воспроизводит многие элементы номенклатурного правления, характерного для СССР и бывших социалистических стран.

Несмотря на то что в 1991 г. КПСС перестала существовать, в 1991–1996 гг. номенклатурная модель элитного рекрутирования выжила: центр провел назначения представителей президента, губернаторов, а последние – глав администраций субрегионов. Исследование показало, что главы администраций рекрутировались почти в половине случаев (48,2 %) из председателей гор- и райисполкомов, а также хозяйственников (17,6 %), бывших первых секретарей (16,6 %), заместителей председателей исполкомов (6,5 %) и председателей (заместителей председателей) Советов (4,0 %). В целом оказалось, что среди высшего руководства субрегионов доля пришедших из аппарата советской номенклатуры составила 58,8 %; при этом региональные различия оказались незначительными. Таким образом, обобщенный тип глав администраций постсоветской России 1991 г. – советская номенклатура [Сельцер, 2006, с. 206–207].

Иная ситуация сложилась после первого в истории постсоветской России электорального цикла выборов глав администраций. Возвращение выборов означало отказ от номенклатурных практик советского и начального постсоветского времени. Теоретически бывшая номенклатура могла вернуться во власть демократическим путем. Однако исследования показали, что в подавляющем большинстве регионов в результате выборов у руля субрегионального управления встала хозяйственная номенклатура советского времени, вытеснившая из поля реальной политики назначенцев 1991 г. – советскую номенклатуру. Данная ситуация возникла в силу того, что как власть, так и ее оппоненты разумно отказались делать ставку на идеологически зашоренных кандидатов [Сельцер, 2007, с. 252].

Следующий электоральный цикл также внес изменения в состав субрегионального руководства: при мощной поддержке региональных властей победили хозяйственники, в советское время не входившие в номенклатуру. Это отразило завершение противостояния «коммунисты – демократы» и его перерастание в направлении межклановых противоборств. «На смену “политическим” руководителям городов и районов начала и середины 1990 гг. приходили деидеологизированные кандидаты, за которых охотно голосовало население, в том случае, если выборы были прямыми, и, тем более, депутаты, если применялась формула “из состава представительного органа”» [Там же, с. 264–265].

Выборы 2002–2005 гг., на которых практически повсеместно победили «вненоменклатурные» хозяйственники и в меньшей степени управленческие менеджеры, показали, что время номенклатуры и (бывших) первых секретарей безвозвратно ушло. Причиной этого стал не только естественный процесс старения: исследование показало, что первые секретари горбачевского призыва (им в конце 1980-х годов было в среднем 35–38 лет) вполне могли бы возглавлять субрегионы, но их место заняли ровесники, часто вообще не имевшие опыта партийно-советской работы.

Таким образом, общая кадровая траектория руководителей субнационального уровня выглядит следующим образом: номенклатура КПСС – советская номенклатура – хозяйственная номенклатура – вненоменклатурные хозяйственники – вненоменклатурные хозяйственники и менеджеры [Сельцер, 2007, с. 277–278].

В ряде исследовательских проектов изучение состава элит и их базовых социальных, профессиональных и статусных характеристик сопровождается обстоятельным анализом их ценностных ориентаций и идеологических предпочтений. В этом контексте выделяются исследования региональных элит, выполненные коллективом ученых Социологического института в Санкт-Петербурге под руководством Александра Дуки (Алла Быстрова, Александра Даугавет, Наталья Колесник, Денис Тев и др.) [Региональные элиты Северо-Запада России, 2001; Дука и др., 2008], которые затрагивают многие важные проблемы в изучении власти и элит, в том числе ценностные ориентации, динамику элитного корпуса представительной власти Северо-Запада, отношения бизнеса и власти, инновационный потенциал региональных элит и др. Заслуживает быть отмеченным и содержательный анализ идеологических и политических реакций региональных элит на вызовы переходного периода, проведенный Арбаханом Магомедовым на материалах исследования региональных элит Поволжья [Магомедов, 2000].