Илья Руднев - Выход. Как превратить проблемы в возможности

– Необходимо оплатить все долги в ближайшее время, – безапелляционно заявил я ему.

– Я бы с удовольствием, но у меня сейчас заблокированы все счета налоговой инспекцией. Если ты поможешь мне их разблокировать, то я без проблем рассчитаюсь, – ответил мне он.

Мне же нужен был результат. Тем более что директор готов к сотрудничеству, но связан по рукам и ногам внешними обстоятельствами. И мы могли помочь друг другу. Сегодня это одно из моих основополагающих убеждений.

Если в твоих силах – помоги. Просто потому, что способен на это. Любое сделанное добро никогда не остается безрезультатным.

К тому же позволит расширить круг друзей и деловых партнеров.

У меня был знакомый, который работал в налоговой инспекции главным юристом. Мы часто пересекались по делам судебных приставов. И в этот раз он не отказал мне в помощи. В течение полугода нам удалось оспорить все требования налоговой и разблокировать счета завода, и это позволило оплатить большую часть задолженности по другим исполнительным производствам. Кроме того, что за честно сделанную работу полагалось вознаграждение, у меня еще сложились теплые отношения с генеральным директором «Автозаводстроя». Позже, когда я ушел из приставов, предприятие стало одним из тех клиентов, с кем я начинал частную практику, помогая с налоговыми проверками.

Этот пример был не исключением, а скорее правилом. За время работы в службе судебных приставов я успел наладить множество деловых контактов. Однако если у вас закралась мысль, что к кому-то я был более лоялен, то вы ошибаетесь. Я и дальше арестовывал их денежные средства, движимое и недвижимое имущество, если на то были причины. Но у нас уже были определенные договоренности. К примеру, я всегда старался действовать таким образом, чтобы не парализовать работу предприятия и чтобы оно в итоге не впало в кризис.

Благодаря таким методам моя группа показывала самую высокую результативность, и мне платили самый большой исполнительский сбор. Я был так увлечен своей работой, что не сразу заметил изменения в обстановке. К худшему для меня. У нашей группы появился руководитель. Довольно скоро он пояснил, какая теперь будет «политика партии». А я привык работать независимо и не мог переформатироваться. В отличие от своих коллег. Никто не оспаривал новые правила – «группировка» была сформирована. И теперь мне стали заметны многочисленные коррупционные моменты. Я пытался работать автономно так долго, как только мог. Но в один день меня вызвал человек из команды заместителя главного судебного пристава:

– Знаешь, Илья, ты – способный парень. У тебя очень хорошие показатели. И весьма перспективная карьера в том случае, если будешь делать, как мы скажем.

– У меня есть личное мнение, – ответил я.

– Ладно, но мы тебя предупредили, – недвусмысленно дали мне понять, что проблемы не за горами.

– Знаете, если со мной что-то произойдет, обо всех ваших схемах узнает главный судебный пристав!

Это высказывание очень не понравилось моему собеседнику. В любой госслужбе есть свои кланы. В то время расклад сил был таким: к нам не так давно пришел новый главный судебный пристав по Самарской области со своей командой, но заместитель главного судебного пристава и его команда входили в совсем другой клан. Эти кланы серьезно конкурировали между собой. Я же не входил ни в одну из этих групп и был независим. Тогда я успокаивал себя тем, что с работой справляюсь, в сомнительных делах не участвую. Что может пойти не так?

В мае 2003 года я взял больничный и уехал с семьей на выходные. Ненадолго, буквально на неделю. Но как только вышел с больничного, был сразу вызван к главному судебному приставу. Как я понимал, он не был в курсе реально существовавших коррупционных моментов в нашей структуре. Однако мне он сообщил следующее:

– По всем делам, которые ты вел или ведешь, прошли проверки.

– На основании чего? – удивился я.

Тогда он показал акт проверки, где по ряду исполнительных производств мне вменили затягивание судебных исполнений. Оказалось, что, пока я болел, мои «коллеги» не теряли времени даром. На меня был написан липовый рапорт, после которого быстро организовали молниеносную служебную проверку всей моей деятельности. Меня о ней даже не уведомили. А вот сейчас вручили папку с ее результатами.

– Ты – коррупционер и преступник, – с горечью в голосе констатировал главный судебный пристав. – Мы должны уволить тебя с особым позором!

До сих пор помню, как обидно было такое слышать. Какой гнев я тогда испытал. Приводить доводы в свою защиту, просить о возможности написать опровержение на этот фиктивный отчет – все было бесполезно. Своей принципиальной неготовностью плясать под чужую дудку я не только раздражал коллег, но и мог оказаться неудобным для их «полулегальных схем работы». Идти в одиночку против их группировки я не мог и не хотел. Кабинет начальника покинул молча.

Я не испытывал к себе жалости. Но душу жгла нестерпимая обида за подлость коллег, которым не нравилось, что я выпадал из их схем. Все произошло при их молчаливом согласии. Я был лишним звеном и неудобным человеком, потому что мои глаза видели многое. Тогда я понял, какой бездушной может быть система, на которую я работал. Ты старался быть лучше и эффективнее всех. А система тебя просто пережевала и выплюнула. И все же было принято решение не выгонять меня со службы. Но разжаловать и отправить в самые «низы», вновь заниматься штрафами и алиментами. И чтобы еще больше меня унизить – перевели в район. Конечно, после прошлых достижений и при выслуге по службе это был сильный удар по самолюбию. Но я его смог выдержать, не поддавшись отчаянию.

В моем новом районном «офисе» работали три пожилые женщины. Ни о каком драйве тут не могло быть и речи. Однако уже в первую неделю мне удалось найти общий язык с новыми коллегами. Бабушки полюбили меня за дружелюбие. Постоянно старались накормить домашней выпечкой, поили чаем. При этом всю работу я успевал завершить уже к обеду, и у меня оставалась масса свободного времени.

Тунеядничать и прохлаждаться я не любил. К тому же столь сильное понижение по службе не могло не сказаться на моей зарплате. Я начал искать варианты дополнительного дохода. И стал консультировать. В том числе и по работе с судебными приставами. Постепенно я осознал: эта история с проверкой и разжалованием оказалась для меня куда полезнее, чем новое, более высокое звание. Я рисковал плотно застрять в системе, оказавшейся к тому же не очень чистоплотной. И вряд ли тогда смог бы найти время на собственное развитие. Так я еще раз убедился, что все происходит к лучшему. Несмотря на повешенный на меня ярлык «коррупционера», свою, теперь не столь значимую, работу я по-прежнему продолжал выполнять эффективно. И уже через полгода мне предложили перейти в арбитражную группу и работать исключительно с предприятиями. Своей реабилитацией я очень обязан старшему судебному приставу Валерию Аркадьевичу Чайникову, который был очень ко мне расположен. Важно, что это очень справедливый и профессиональный человек, и мы с ним до сих пор близко дружим. Сегодня он является вице-губернатором Свердловской области, и я искренне рад, когда такие люди находятся у власти.