Ольга Соломатина - Писать легко: как сочинять тексты, не дожидаясь вдохновения

Пресс-служба объяснила, что очного интервью не будет. Я отправила вопросы по факсу в надежде, что пресс-служба передумает.

На следующий день из факса вылезло нечто. Это были ответы на мои вопросы. Игорь Лебедев писал подкупающе искренне. Он явно не согласовал свой текст со старшими товарищами. Я выслала факс обратно в пресс-службу и пообещала опубликовать сочинение сына, сохранив орфографию и пунктуацию. Пресс-секретарь запаниковал. И, нужно сказать, было от чего. Прочтите сами:

Рабочий день руководителя фракции очень напряжен и расписан буквально по минутам. Начинается обычно с девяти утра с приезда в ГД и ознакомлением со свежей прессой…

На новом еще для меня посту руководителя фракции, а также и депутата, я считаю наличие юридического образования обязательным фактором. Ничего необычного в том, что я сменил на этом посту своего отца, я не вижу и наоборот, более логично было выбрать на должность руководителя фракции именно того человека, который находится 24 в сутки с В. Жириновским…

Не совсем верно, мне кажется, было бы направление внешней политики только на юг. Нельзя полностью поворачиваться спиной к западу и дружить только с государствами на южных границах. Мы живем в таком сложном мире, что разделить весь мир на Запад и не Запад нельзя.

Вскоре я получила приглашение приехать на интервью в Думу.

…Во фракции ЛДПР на десятом этаже Госдумы царил хаос. Фракция сильно сократилась, поэтому пришлось освободить часть помещений. Паковали вещи. Увидев незнакомое лицо, служащие ЛДПР спешили закрыть двери кабинетов. Проходя мимо меня, понижали голос и подозрительно оглядывались.

На дверях кабинета, доставшегося сыну в наследство от отца, еще не имелось никакой вывески. Кабинет мне показался громадным – метров пятьдесят. Во главе длинного стола сидел сын Жириновского. Партиец не встал и не поздоровался.

– Вот. Читаю вашу газету, – вместо приветствия сказал он, теребя номер «Коммерсанта».

– Нравится?

– Нет. Особенно статья, которую вы написали о моем назначении. Собрали все, что у вас было про меня плохого за последние несколько лет, и вывалили. Вам не помешает? – Лебедев указал на экран очень большого телевизора, по которому шла трансляция автогонок. Звук был выключен.

– Кто первым поздравил вас с новым постом в ЛДПР?

– Владимир Вольфович. Он поздравил, потом надел пальто и, уходя, сказал: «Игорь Владимирович, берегите фракцию».

– Ваше назначение не несет угрозы падения популярности ЛДПР?

– Конечно, нет. А почему вы так думаете?

– У вас же, наверное, нет желания стать фигурой в публичной политике, равной Владимиру Вольфовичу?

– Фигурой, равной Владимиру Вольфовичу, я думаю, мне вряд ли удастся стать. Такой величины, какой достиг Владимир Вольфович, трудно достичь. Но теперь, в связи с назначением, мне, наверное, придется пересматривать свои позиции по вопросу публичной политики.

– А вообще у вас есть желание стать популярным публичным политиком?

Игорь перевел взгляд на автогонки, потом на последнюю полосу «Коммерсанта».

– Нет, – с грустью ответил он после паузы.

– Политика фракции как-то изменится с вашим приходом?

– Я бы не хотел быть таким ярым антикоммунистом, как Владимир Вольфович…

– Значит, вы будете более лояльны к мнению фракции КПРФ при принятии каких-то решений в Думе?

Игорь начал подчеркивать строчки в программе телепередач. После паузы:

– Я думаю… мое отношение к компартии не будет влиять на голосование. Если принято решение голосовать так или иначе и это будет идти вразрез с тем, что делает фракция КПРФ, то мое такое немножко лояльное к ним отношение, оно не сможет переубедить нашу фракцию голосовать иначе. Просто я высказал свою точку зрения. Но поскольку теперь я как бы руководитель фракции, я высказываю не столько свою точку зрения, то вот… По коммунистам я вот это вот сказал.

Потихоньку перешли на личное. Возраст.

– Сами понимаете, в двадцать семь лет сразу становиться руководителем фракции… Вот я сижу на совете Думы, а рядом сидят… все остальные руководители… в возрасте. Они ведут себя корректно, конечно… Но вот Геннадий Андреевич, он человек немножко с юмором, он, когда здоровается, говорит: «Привет, молодежь!»

Вспомнив о Геннадии Андреевиче, Лебедев занервничал. Перешел от подчеркивания в телепрограмме к рубрике «Прямая речь».

– Почему вы носите фамилию матери?

– Когда этот вопрос решался, отец с матерью решили именно так.

Работа над «Коммерсантом» перешла в новую стадию: перо в руке Игоря Владимировича занялось фотопортретом Арнольда Шварценеггера. Для начала были отретушированы глаза.

– А помимо политики вас что-то интересует в этой жизни?

– Было раньше. Но когда из двадцати четырех часов двадцать четыре часа вы проводите постоянно с Владимиром Вольфовичем во всей этой атмосфере… Просто нет времени.

– А десять лет назад вы интересовались чем-то еще?

– Чем может интересоваться человек в семнадцать лет?

Пауза. Подсказываю:

– Девочки, кино?

– Девочки, кино, машины… – меланхолично повторил Лебедев, явно разговаривая сам с собой. – Но как машины? Только посмотреть соревнования, сходить на них. Не у каждого человека была возможность купить машину…

– А вы давно водите машину?

– Да. С пятнадцати.

У Шварценеггера нарисовались длинные ресницы. Потом рога.

– Вы часто бываете в Магадане? Или в Липецкой области?

– Я понял ваш вопрос. Я не буду на него отвечать. Потому что он глупый.

– Почему?

– Вы прекрасно понимаете. Вы же имеете в виду всю ту недвижимость, которая на меня записана. Это штаб-квартиры региональных организаций. Мы, конечно, были в Магадане, Липецке во время предвыборных поездок. Но я не посещаю эти квартиры, долго в них не живу.

– Почему такая необходимость оформлять двадцать восемь квартир на вас одного? Разве нельзя зарегистрировать их по-другому?

– Это решение Владимира Вольфовича. В нашей стране оформлять их иначе труднее.

Судорожным движением Лебедев сложил разрисованный «КоммерсантЪ».

– Прокомментируйте, пожалуйста, еще один факт из вашей биографии… – аккуратно начала я. Но Лебедев перебил:

– Я ничего не буду говорить. Ничего подобного не было.

– Уголовное дело [по поводу поджога подмосковного дома Лебедева, где сгорели шестьсот тысяч долларов, подаренные ему на свадьбу] было заведено просто так?

– Зачем я буду говорить? Владимир Вольфович уже не один раз рассказывал. Все равно правды не напишете.

– Почему же? У вас есть прекрасная возможность рассказать, как было на самом деле.

– Послушайте, девушка! Как вас зовут? Не важно. Я ничего об этом говорить не буду!