Александр Назайкин - Как манипулировать журналистами

«Репортеры должны быть точными и честными», говорит Джоан Моуэр, менeджер международных программ Фрийдм Форум – Вашингтон.

«Наша основная цель – не нарушать закон. У нас двое юристов, задача которых отслеживать соблюдение законности до того, как текст будет опубликован», заявляет Джеф Лийн, начальник отдела расследований «Вашингтон Пост» [34].

Присутствие журналистов в суде ныне не редкость и в России:

«Петрозаводск. Завершился суд над журналистом газеты „Столица Карелии“ Иваном Гусевым. Уголовное дело, возбужденное прокуратурой Республики Карелия по статье 298 УК РФ („Клевета в отношении судьи“) и статье 129 УК РФ („Клевета“), рассматривалось в здании Верховного суда Карелии судьями Новгородского областного суда Ражевым, Волковым и Юршо, специально прибывшим в Петрозаводск на выездную сессию. Дело было возбуждено по заявлению председателя Верховного суда Карелии Бориса Таратунина и его сына, адвоката Романа Таратунина, которые посчитали, что были оклеветаны И.Гусевым в статье „Семейный подряд“, опубликованной газетой „Столица Карелии“. В материале речь шла об истории судебных тяжб и, в частности, сообщалось, что сын председателя Верховного суда Карелии адвокат Р.Таратунин „практически не проигрывает дел“, причем не только в городском суде Петрозаводска, но и в Верховном суде Карелии, в связи с чем автор усомнился в объективности Б.Таратунина. В результате рассмотрения дела И.Гусев был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 129 УК РФ, то есть в распространении клеветы. Суд приговорил журналиста к наказанию в виде штрафа в размере 15 000 рублей. Кроме того, с И.Гусева взыскано 70 000 рублей в качестве компенсации морального вреда, причиненного отцу и сыну Таратуниным, а также 2 000 рублей – на оплату услуг экспертов. И.Гусев оценил суд как „образцово-показательный процесс, цель которого – запугать карельских журналистов“. Приговор суда обжалован в коллегию по уголовным делам Верховного суда РФ…

Москва. «Новой газете» грозит арест имущества. В феврале 2002 года Басманный суд Москвы вынес решение о взыскании с «НГ» 15 миллионов рублей (это эквивалентно 500 тысячам долларам) в пользу Межпрмбанка, который, по мнению газеты, причастен к отмыванию денег. Об этом в «НГ» была опубликована большая статья. «Выкатить» неугодному изданию фантастические финансовые претензии – это лучший способ его уничтожить – считает главный редактор газеты Дмитрий Муратов». [35]

Насколько опасной является профессия журналистов говорят и общие цифры. По данным Всемирной газетной ассоциации (WAN), в 2002 году погибли 46 журналистов из 20 различных стран мира, как минимум 136 журналистов отбывают сроки тюремного заключения в 27 странах мира.

За этот же год в России погибло 25 журналистов и сотрудников СМИ. На них также совершено 99 нападений и заведено более 40 уголовных дел – больше, чем с 1990 по 2000 год.

Не увеличивает безопасность журналистов и то, что их подозревают в работе на спецслужбы. И тому есть причины: не редкость, когда шпионы работают под прикрытием удостоверения работника СМИ. Иногда статус журналиста впрямую используется для решения как террористических, так и антитеррористических задач. Так в 2001 году «корреспондентами», в телекамере которых находилось взрывное устройство, был убит лидер Северного альянса в Афганистане – Ахмад Шах Масуд.

В этом же году в Люксембурге во время ликвидации террориста, захватившего в заложники детей и воспитателей детского сада, сотрудники спецслужб выдали себя за журналистов. Для обезвреживания террориста было применено спецоружие, замаскированное под телевизионную камеру.

Очевидно, что телевизионные операторы могут стать мишенью террористов или сил безопасности, которые в определенный момент могут неправильно истолковать действия телевизионных съемочных групп.

Безусловно, профессия журналиста подразумевает определенный авантюризм. Журналист просто вынужден ходить по лезвию информационного ножа. С одной стороны, есть необходимость получить интересный материал, с другой – опасность пострадать за него физически или юридически. Поэтому-то опытный журналист («стрелянный воробей») одновременно человек и рисковый, готовый лезть в пекло, и осмотрительный, не стремящийся публиковать с ходу любой «жареный» факт.

В наши дни работникам СМИ приходится учитывать еще одну реальность – коммерческую составляющую своей работы. Как рассказывает публицист Игорь Дуэль: «Когда ты предлагаешь иной уважаемой газете очерк о каком-нибудь жулике, его чаще всего с руками отрывают, особенное если речь идет об особе солидного ранга. Но стоит принести очерк об успешном хозяйстве – тебе (иногда намеками, а то и прямо) говорят, что этому хозяйству такого рода материал пойдет на пользу, то есть это – скрытая реклама. За рекламу же надо платить. И конечно же, толковому руководителю это известно. Поэтому он, по всей видимости, уже отстегнул автору немалую сумму. Словом, надо не о гонораре думать, а делиться с коллегами тем, что сам уже должен был, по их искреннему убеждению, получить. Коли же нет желания делиться предполагаемой мздой, то и отправляется текст – независимо от его качества – прямехенько в редакционную корзину. Всякие попытки уверить коллег, что никаких взяток ты не брал, что написал сочинение от чистого сердца, встречаются кривенькой улыбочкой». [36]

Об этой же проблеме говорит председатель правления Федерального фонда поддержки малого предпринимательства Александр Рунов:

«К сожалению, когда мы предлагаем журналисту написать об интересном, неординарном человеке, занимающемся малым бизнесом, тот приезжает и говорит: „Да, все класс, все интересно, но нам не дадут этот материал поставить… материал этот будет рекламировать конкретную компанию, а значит должен быть оплачен…“ [37]

Журналист вынужден прибегать к «коммерческой» самоцензуре. Как порой происходит этот процесс, можно увидеть на примере материала В.Васюхина:

«Завалился в кофейню (благо теперь они на каждом шагу) и заказал – чего прежде никогда не делал – горячий шоколад. Барышня-официантка объясняет: французский шоколад – густой, его ложечкой есть можно, а итальянский – жидкий. Французский хочу! Съел ложечкой, обжигаясь и кайфуя. Прошу у барышни счет. А та вдруг объявляет: „Это подарок! Так Сережа, наш начальник, сказал…“.

Вот еще новости! Почему? За что? Что я не могу 99 рублей заплатить? С такими мыслями пошел я к барной стойке, разбираться. А там – менеджер Сергей, молодой и веселый, который в присутствии толпы официантов, объясняет: «Вы сделали заказ на 24-ой минуте, а столик у вас номер 24, я подумал и решил, что это любопытное совпадение… Потому и подарок!»