Джозеф Хиз - Бунт на продажу: как контркультура создает новую культуру потребления

Эти контрастирующие интерпретации Востока и Запада прочно закрепились в нашей культуре. Однако стоит задаться вопросом, а справедливы ли они в отношении обеих традиций.

Знак гласил: «Ты должен покупать». Он был ярко-желтый, с большими красными надписями на английском и китайском и располагался в магазине гонконгского района Монгкок. На знаке было сказано все, что нужно, ибо в Гонконге магазины, торговые центры и рынки, без всякого сомнения, являются главной туристической достопримечательностью. Половина денег, которые тратит средний турист, посещающий «Особый административный район», оседает в торговых предприятиях. И во время проведения летнего отпуска в этой бывшей британской колонии я не был исключением. Я должен был покупать.

В 1997 году накануне передачи Гонконга Китаю многие беспокоились по поводу политических, экономических и культурных аспектов этого шага, но ничто не волновало людей больше, чем опасения, что Пекин вмешается в капиталистическую структуру экономики, сделавшую Гонконг мировым центром бизнеса, туризма и банковского дела. Волноваться было незачем: благодаря договоренности о принципе «одна страна, две системы», достигнутой в 1984 году и гарантировавшей, что Гонконг будет сохранять свою капиталистическую систему по меньшей мере 50 лет после присоединения к Китаю, его экономика продолжает процветать. В то время как большая часть тяжелой промышленности была перенесена через границу в южный Китай, местная экономика переключилась на сферу услуг и легкую промышленность. Будучи крупнейшим мировым экспортером одежды, игрушек и часов, Гонконг является мощнейшим магнитом для потребителей со всей планеты, где для них начинается настоящий праздник консюмеризма, в частности благодаря огромным местным рынкам некондиционных изделий, товаров, снятых с производства, и пиратской продукции.

Одним ясным солнечным днем я бродил по рынку Стэнли — лабиринту магазинов и лавок в южной части острова Гонконг. Я отправился туда с искренней, но (как оказалось) совершенно несбыточной надеждой быстренько купить дешевые брюки, а остальную часть дня посвятить прогулке среди холмов. Через три часа я покинул рынок с раздувшимся баулом и в полном изнеможении.

Подобно более солидным торговым центрам в районе залива Козуэй и рынкам поплоше в Каулуне (где и туристов поменьше), рынок Стэнли может совершенно помутить разум. Продаются любые товары, какие только можно вообразить, все очень дешево, да еще можно и поторговаться. Внутренняя логика существования рынка с таким необъятным ассортиментом состоит в том, что если там немного походить, взвешивая в уме будущие потребности и желания, дни рождения, отпуска и обменные курсы, то начинаешь понимать: просто глупо не сделать покупок. На многих торговых местах не дают примерять вещи, и можно попасть впросак в смысле размера, но разве это имеет значение, когда ты можешь купить две пары штанов для горных лыж за 15 баксов? Ни в одной лавке не выдают чеки, и я не смогу вернуть мои поддельные швейцарские армейские часы, если они сломаются, но не велика беда — тогда я их просто выброшу и обеднею на сумму, равную цене комплексного обеда с бигмаком.

Есть соблазн объяснить все это так: Гонконг — бывшая колония Британской империи. Ведь если взять различные элементы западного мировоззрения, описанного выше, и извлечь из них суть, то это и будет консюмеризм — та самая ценность, которая, по мнению многих, является основополагающей в нашем пустом, материалистическом, разобщенном существовании. Многие заключили: если Гонконг является меккой материализма, то, без сомнения, это следствие полуторавекового западного влияния и эксплуатации.

Однако мнение, что консюмеризм такого рода — чисто западный феномен, импортированный в Гонконг, совершенно неверно, и любой, кто провел хоть какое-то время в любом другом месте Азии, может это подтвердить. Культура потребительства гораздо сильнее выражена в Сингапуре, Тайбэе, Шанхае и Токио, чем в Лос-Анджелесе, Лондоне или Торонто, и нет никаких сомнений: азиатский консюмеризм целиком доморощенный. В большинстве азиатских сообществ не только бытует сильное традиционное почтение к ценности материальных благ, но также существует культурно обусловленный кодекс потребления особенно престижных товаров, свидетельствующих о социальном статусе. Большинство жителей Запада просто не знают азиатскую культуру достаточно, чтобы иметь понятие о таких кодексах, и потому не подозревают, насколько ожесточенным может быть конкурентное потребление в Азии.

Например, большинству людей Запада никогда не придет в голову: золотые рыбки — это товар для демонстративного потребления в традиционной китайской культуре. Наличие большого аквариума в фойе или искусно украшенного пруда на заднем дворе — примерно такое же хвастовство, как поездки на работу в лимузине Rolls-Royce Silver Phantom. Причудливая анатомия современных пород китайских золотых рыбок есть результат этой конкуренции, так как потребители стараются переплюнуть друг друга, культивируя все более экзотические мутации. «Ситцевые водяные глазки» и «черная львиная голова» — эти несчастные уродцы — являются продуктом такой гонки навстречу проигрышу.

Рестораны — вот места, где китайская культура предстает во всей красе. Там никто и не думает интересоваться ценами, так как «материальные» заботы такого рода — удел низших классов. Западные гости нередко смущают своих китайских хозяев, заказывая к тому или иному блюду рис — практика, обычная для Северной Америки, но нетерпимая в среде богатых азиатов. Крестьянская пища — такая как соевый творог тофу — абсолютно неприемлема, хотя существуют блюда, хитро (и дорого) имитирующие тофу для тех, кому очень нравится его вкус. И разумеется, еще существует знаменитый суп из акульих плавников — блюдо, которое, в общем-то, никому не нравится, но за которое люди готовы платить огромные деньги именно потому, что это блюдо такое дорогое. Трудно найти более яркие примеры конкурентного потребления.

Если уж на то пошло, то отличительной характеристикой Запада является постоянное наличие антиконсюмеристских ценностей. Даже если не принимать во внимание аскетические наклонности христианской традиции, контркультурное движение 1960-х оставило большинство западных обществ с очень строгим табу на старомодную статусную конкуренцию. В большинстве других частей мира, в том числе в Азии, такое табу отсутствует, что сразу бросается в глаза и объясняет настоящее процветание потребительских ценностей в этих местах. Жители Запада часто и с гордостью рассказывают своим китайским знакомым, как мало они заплатили за свои часы, одежду или автомобиль. Это неизбежно вызывает разочарование. В Азии, напротив, цель состоит в том, чтобы рассказывать всем, как много вы заплатили за эти вещи.