Кирилл Гопиус - Сила убеждения. 101 совет по сторителлингу

Но, говоря об успехе, мне почему-то хочется рассказать о двух эпизодах моей жизни. Первый – лето 2007 года. Проект «Реальный мир» полгода как стартовал. Перспективы неочевидные: есть лишь вера, денег нет. Я только что развелся с женой, живу с сыном (дочка осталась с мамой). И вот он просит купить ему ноутбук. Покупать не на что – из всех активов две обнуленные кредитки и одна с суммой, которой хватает ровно на Acer. Как тут быть? Ни одно рациональное решение не говорило в пользу покупки. И все же я пошел с парнем в «Ион» и, переживая, хватит ли денег на карте на оплату, сделал ему подарок. Он даже спасибо мне не сказал. А я был… да, я был счастлив.

Через месяц наш проект получил право участвовать в одном тренинговом мероприятии накануне выборов, а нам с Александром Александровичем (моим близким товарищем и давним бизнес-партнером) предложили подряд на ремонт здания с кровлей размером с несколько футбольных полей. Кредитки были погашены. Я стал ездить на вместительной серебристой машине. Безденежье забылось.

А второй эпизод произошел совсем недавно, когда я принимал участие в яхтенной регате. Меня научили плавать. И научили тогда, когда объяснили, что моря не надо бояться. Чтобы плавать, не надо напрягать мышцы до судорог. Нужно просто расслабиться, и вода сама тебя удержит. Море сильнее тебя.

Для меня оба этих эпизода об одном. В них есть что-то главное про успех. Не все в этой жизни зависит от напряженных тобою мышц. Иногда, чтобы получить от стихии желаемое, нужно расслабиться и довериться ей. Причем же здесь сторителлинг?

История – та же стихия. Нужно просто признать ее могущество и поверить в него, чтобы быть допущенным к возможности пользоваться этой энергией. Рассказывайте свои истории, войдите в историю с верой в нее, и история поможет вам плыть к вашей Индии.

Прежде всего скажу о главной беде.

Русскоговорящий человек не осознает самоценности истории. Лучшая иллюстрация тому – перевод книги Роберта Макки, человека, обучающего сценаристов всего мира создавать истории (причем на его семинары приходят не только киношники, но и бизнесмены, политики и даже военные). В оригинале она называется Story (не надо быть большим знатоком английского, чтобы понять, что это просто «история»). В российском переводе название превратилось в «историю на миллион долларов».

Вот и вся разница менталитетов. Англосаксы знают, что миллион долларов уже заложен в истории. Для нас же история – несерьезная байка, достоверность которой несколько выше, чем достоверность анекдота. Мы прибегаем к историям тогда, когда уж совсем заняться нечем. А ведь именно через истории передаются человеческие состояния, которые англосаксы монетизируют в состояния (вот вам и миллион долларов), ибо это самый востребованный и дефицитный по сегодняшнему успехопоклоняющемуся и информационно перенасыщенному времени.

Есть этому, конечно, историческое объяснение. Сторителлинг (а именно этим словом называется то, чем занимается в том числе Голливуд) – изначально рассказывание своих историй на широкую аудиторию, и подразумевает он определенную свободу рассказчика и родовую память. А у нас всего каких-то полтораста лет, как крепостного права не стало. Да безбожный коммунизм, рушащий мир предков «до основания». Ну и двадцать лет дикого рынка. Какие уж тут истории на широкую аудиторию.

Тоталитаризм – враг сторителлинга. Сторителлинг – враг тоталитаризма.

Как ни странно, учится рассказывать истории – значит прежде всего учиться свободе и памяти. Именно в памяти и свободе ответ на вопрос «Кто я?», без которого не бывает красивой и правильной истории. Человек самонеопределившийся – вот точный тип большинства современных авторов, которых только после насильственного обучения умению вспоминать можно подпускать к бумаге или компьютерной клавиатуре.

Обычно, когда я поднимаю вопрос о самоидентификации, подобные «креативные единицы» начинают яростно отбиваться от меня буддизмом и разотождествлением. Дескать, Будда предлагает всем отказаться от собственного «я», «а Будда – это голова!».

Не спорю! Будда – голова! Но прежде, чем от чего-то отказаться, неплохо бы понять, что это такое, а то ведь откажешься от чего-нибудь не того.

Идем дальше.

Откуда же берется в истории то самое востребованное нынче состояние? И что это за состояние, из которого возникает ее (истории) мистико-религиозный потенциал, затягивающий и объединяющий общими смыслами людей, порой кардинально противоположных по своим ментальным устремлениям, – зрителей и рассказчика?

Я скажу: миф, ритуали жертвоприношение. И только вместе. И только взаимно дополняя друг друга и влияя друг на друга, эти части истории делают из нее представление события, по отдельности же превращаясь в небылицу, бессмыслицу и варварство. (Очень рекомендую в связи с этим книгу Карен Армстронг «Краткая история мифа».) Попробую объясниться.

Миф – сюжет о преодолении, совершаемом героем (он, собственно, и становится героем через преодоление). Как же это происходит? Герой должен отказаться от чего-то очень ценного внутри себя. От ментальных конструкций, внутренних законов, правили пристрастий. В конце концов, даже материальные ценности имеют значение только тогда, когда они психологически возведены в ранг таковых. Иными словами герой отказывается от части себя и поэтому меняется.

Что же преодолевает он при этом? Я скажу: страх, страх смерти.

Он преодолевает страх потери себя через жертвоприношение.

Но одного мифа недостаточно, хотя в нем появляются ростки того самого состояния. Миф представляют зрителю через ритуал (обряд). И лучшее определение ритуалу – это ритм, ритмически повторяющиеся, иррациональные действия, движения, объекты.

Именно ритуальности не хватает нашим «аритмичным» авторам с нарушенной координацией движения, а потому не умеющих танцевать. Их «индивидуальность» мешает им сплетать цепочки из одинаковых звеньев. Они стремятся к эксклюзивности и наполненности значением, знанием, рациональностью. Но именно мерно повторяющиеся удары ритуального барабана усиливают своей иррациональностью родившееся в мифе то самое состояние: бум, бум, бум. И уже не страшно пройти через смерть, если ждет тебя воскресение.

Чувство ритма необходимо рассказчику!

Ритуал пробуждает у зрителя желание принести жертву, чтобы через жертвоприношение соотнести себя с героем, а значит, вместе с ним преодолеть страх смерти. А значит, воскреснуть. Именно поэтому красивая и правильная история начинается со зрителя.

И вот то самое выросшее состояние объединяет рассказчика и зрителя общим смыслом. Именно за этим состоянием приходит любой зритель к любому рассказчику. А получив его, аплодирует стоя и клянется в вечной привязанности.