Алексей Марков - Хулиномика 4.0 [хулиганская экономика. Ещё толще. Ещё длиннее]

Можно спросить, какая у йельского портфеля бета? Ну, риск у него довольно низкий по статистическим меркам – гораздо ниже, чем у традиционных биржевых портфелей из торгуемых бумаг. Причина этого – отличная диверсификация, которая снижает риски университета. При этом куча людей смотрят на портфель и говорят: « Ууу, да у вас тут столько всего стрёмного – и венчурные инвестиции, и дрова из леса, и тысячи нефти ». Да, эти инструменты индивидуально весьма рискованны, но магия диверсификации как раз и заключается в том, что, когда мы собираем активы, не зависящие друг от друга, складывая их в одну корзину, общий риск снижается. Поэтому у Йеля, на самом деле, низкорискованный портфель!

Инвестиции в зарубежные активы – вот интереснейшая часть. Это не только иностранные акции и облигации, которые составляют 15 % от фонда. Там есть и зарубежная недвижимость, есть вложения в венчурные проекты, в слияния и поглощения. Восточноевропейские, южноамериканские и азиатские рынки менее развиты, чем рынок США, и менее эффективны – поэтому там больше возможностей заработать. Плюс зарубежные активы номинированы в другой валюте – это тоже неплохой инструмент диверсификации.

Вы спросите: как же мне инвестировать в венчурный капитал, как мне купить коммерческую недвижимость в Нигерии и где мне взять облигации австралийских компаний? На эти вопросы, ребята, вы должны найти ответы сами. Я стратегией занимаюсь. А вы хоть раз сделайте домашнее задание.

Поведенческая экономика появилась в середине 1990-х; до этого о ней никто не знал. Теория эффективного рынка из второй части гораздо старше: идее больше 100 лет, а термину – лет 50. Но поведенческий подход к экономике – это новая охренительная революция. Поведенческие финансы – не психология, применённая к финансам. Это гораздо шире. Это все общественные науки в экономике. Очень популярное сейчас направление исследований британских учёных, и мы в нём напоследок хорошенько пороемся.

В некотором роде это реакция на экстремальные допущения, которые мы видим в математическом подходе к финансам и в экономических теориях. У них прекрасные структуры, но слишком много ограничений. Поначалу они вызывают восторг, потом ими начинают пользоваться слишком часто и не к месту, а потом доморощенные интеллектуалы сходят с ума.

Здоровые люди задумываются и понимают, что мир несовершенен, а реальные гомосапиенсы поступают совсем не так, как теоретические. Эти мысли и привели к появлению поведенческой экономики.

Люди совершают множество ошибок, но ошибки в финансовой сфере имеют свойство влиять на жизнь человека печально и надолго. В книгах по экономике о них пишут редко. Я собрал наиболее известные – все они хорошо знакомы мошенникам и часто эксплуатируются говнюками; они везде, они вокруг нас.

Сначала поговорим об очень общей проблеме: чрезмерной убеждённости в собственной правоте. В некотором смысле, это отрицание научного подхода в пользу религиозного. Разница в том, что наука ничего не принимает на веру. Наука – это прежде всего скептицизм. Вера – противоположность этому. Гомеопатики, антиваксеры, мастера рэйки, биоэнерготерапевты, веганы, яростные противники ГМО, астрологи и экстрасенсы – всё это одна шобла умалишённых, которые мало того, что полностью убеждены в своей ереси и закрыты голосу разума, но и зачастую агрессивно проповедуют свои упоротые взгляды. Нездоровая убеждённость в собственной правоте – бич столетия.

Давайте проведём небольшой эксперимент, игру. Я задам пару вопросов, а в ответ вы должны назвать не цифру, а интервал – в который с 90 % вероятностью попадёт ответ. Вы должны быть на 90 % уверены в своём ответе. Если я спрошу количество улиц в Москве, вы про себя отвечаете: я на 90 % уверен, что их от двух до четырех тысяч. Понятно, что гуглить нельзя – это эксперимент на другую тему.

Наиболее честно будет взять бумажку (или телефон) и записать свои ответы, чтобы потом не юлить. Попробуйте это сделать прямо сейчас, я подожду.

1. Население Нигерии.

2. Вес статуи Свободы. Без постамента.

3. Площадь пустыни Сахары.

4. Величина Пулитцеровской премии.

5. Стоимость одного грамма иридия.

Понятно, что вы можете дать очень широкие интервалы. Но представьте, что вы отвечаете на десять вопросов и вам нужно угадать девять из них (я прошу ровно 90 % уверенности), при этом надёжность ответа должна быть одинаковой – нельзя дать девяти вопросам очень широкий диапазон, а десятому – узкий или заведомо неправильный, так нечестно. Если нижняя граница от верхней отличается в десять раз – это немного подозрительно.

Ответы в сноске [86].

Надеюсь, что вы ничего не угадали – иначе моя иллюстрация бы не удалась. Я специально выбрал трудные вопросы, чтобы продемонстрировать, как плохо мы определяем доверительные интервалы – даже по своим собственным знаниям. Это кое-что говорит о человеческой природе.

Скорее всего, что больше всего ошибок пришлось на премию. Тут сбивает с толку миллион долларов за нобелевку. Ведь если Дарье Донцовой дать десять тысяч долларов, её жизнь, наверное, не сильно изменится. Хотя если вы работаете репортёром в газете « Вечерние Электроугли », наверное, Пулитцеровская премия неплохо вам утеплит постельку.

Идея теста была в том, чтобы показать, что люди имеют свойство быть излишне самоуверенными. Не только мужчины, женщины тоже.

Когда мы смотрим на графики стоимости акций, нам почему-то кажется, что мы поняли, что и куда. Особенно студенты – те вообще точно знают, что будет дальше. Они заблуждаются, но при этом уверены в том, что правы.

Один профессор из Гарварда по имени Ракеш Хурана [87]написал книгу о поисках харизматичного топ-менеджера. Оказывается, мы не только самоуверенны – мы ещё и чересчур уверены в том, кому можно доверять. Нам кажется, что некоторые люди – гении, что они знают всё и могут изменить целую огромную компанию к лучшему. Советы директоров ищут кого-то гениального, но постоянно нанимают каких-то мудаков и обосрамляются. Человек чувствует прессинг, он непременно должен выдать какую-то потрясающую идею, обязательно что-то сделать прямо сейчас. Этот бедняга что-то делает – часто не понимая что, – и компания разоряется.

Гении встречаются редко, но каждый человек почему-то считает, что это как раз он. Я, например, долго считал себя гением, но потом окончил школу и стал простым сибирским пареньком.

Советы директоров часто увольняют менеджеров, которые «не смогли трансформировать компанию», хотя в реальности они лишь пожинали плоды работы предыдущего директора. Ну, типа, вы наняли гения, а бизнес прогорает – ну, значит, гения надо уволить. Они думают: « Вот, блин, опять ошиблись – он подавал такие надежды!» Хотя, может быть, вся отрасль промышленности находится при смерти – взять, например, плёночную фотографию или бумажную прессу. Не всегда можно во всём винить директора. Но люди экстремальны в своих суждениях. Тут есть что-то от маниакально-депрессивного психоза: сначала нанимают красавчика, потом фатально разочаровываются и меняют его на следующего, и так по кругу.