Майкл Льюис - Бумеранг: Как из развитой страны превратиться в страну третьего мира

Но это, естественно, создает новую проблему: обладатели ученого звания не хотят зарабатывать на жизнь рыболовством. Им нужно заниматься чем-то другим.

И это «что-то», по всей видимости, не связано с работой в другой важной отрасли Исландии — энергетике. Водопады и кипящая лава обеспечивают огромное количество дешевой энергии, но, в отличие от нефти, это не то, что можно выгодно экспортировать. Обузданная исландская энергия остается внутри Исландии, и если в понятии обузданной энергии есть нечто поэтическое, то в отношении исландцев к этой проблеме есть нечто прозаическое. Они задались вопросом: можем ли мы производить нечто энергоемкое, за что люди будут платить? Ответ: алюминий.

Заметьте, никто не спрашивал, что исландцы хотят делать или на что они лучше всего годятся. Никто даже не задумывался, есть ли у исландцев природные способности к выплавке алюминия или нет. Alcoa, самая крупная в стране компания по производству алюминия, столкнулась с двумя типичными для Исландии проблемами, когда в 2004 г. приступила к сооружению гигантского плавильного завода. Первая касалась так называемого «невидимого народца» — или, попросту говоря, эльфов, в которых искренне верит изрядное число исландцев, взращенных на богатом фольклоре. По закону перед началом строительства завода компании Alcoa полагалось вызвать государственного эксперта для обследования строительной площадки и подтверждения отсутствия эльфов на ней и под ней. Как сообщил мне представитель Alcoa, ситуация для компании была щекотливой, поскольку, с одной стороны, им пришлось выложить немалые деньги за то, что площадка была признана свободной от эльфов, а с другой, как он выразился, «мы не желали позиционировать себя как компания, признавшая существование "невидимого народца”». Вторая, более серьезная проблема была связана с характерной чертой исландских мужчин — склонностью брать на себя повышенные по сравнению с другими нациями риски в отношении техники безопасности в алюминиевой промышленности. «На производстве, — говорит представитель Alcoa, — нужны люди, которые выполняют правила и подчиняются приказам начальства. Их героизм нам ни к чему. Мы не хотим, чтобы они делали то, что не входит в их обязанности, потому что иначе предприятие может взлететь на воздух». А исландские мужчины как раз склонны делать то, что не входит в их обязанности.

Отвлечемся на минуту от исландской экономики и переключим внимание на один поистине странный факт, который никак нельзя не заметить: люди здесь достигли такой степени саморазвития, что на имеющихся рабочих местах не могут найти себе достойного применения. Эти прекрасно образованные интеллектуалы, все без исключения знающие себе цену, в основном могут зарабатывать на жизнь в одной из двух неподходящих для них отраслей: траловое рыболовство и производство алюминия. Естественно, в Исландии есть и занятия, которые могут привлечь рафинированных, образованных людей. Подтверждение отсутствия эльфов, например. («Это требует как минимум полгода — и может быть очень сложным».) Но это капля в море для страны, способной перерабатывать треску в диссертации. На заре XXI в. исландцы по-прежнему ждали, что в недрах их экономики родится задача, достойная их отточенного ума, и тогда они примутся за ее решение.

И тут на сцене появляется инвестиционный банкинг.

В ПЯТЫЙ РАЗ ЗА ЭТИ дни я замечаю некоторую напряженность, если за одним столом сидят исландцы обоего пола. Налицо всеобщая мужская тенденция не говорить с женщинами — или, скорее, не привлекать их к беседе, — если нет явного сексуального интереса. Но проблема не в этом. Наблюдать за общением мужчин и женщин в Исландии — все равно что наблюдать за малышами, делающими первые шаги. Они играют не вместе, а параллельно; они пересекаются куда менее органично, чем мужчины и женщины в других развитых странах, а это говорит о многом. И дело вовсе не в попрании прав женщин. Теоретически их права отвечают современным мировым стандартам: качественное общественное здравоохранение, широкое участие в трудовой деятельности, равноправие. Чего исландкам не хватает — по крайней мере с точки зрения туриста, наблюдающего за ними все 10 дней пребывания в стране, — так это настоящих взаимоотношений с исландскими мужчинами. Партия независимости состоит практически из одних мужчин, а среди социал-демократов в основном женщины. (Когда 1 февраля 2009 г. осыпанный оскорблениями Гейр Хаарде наконец оставил свой пост, ему на смену пришла представительница Социал-демократической партии Йоханна Сигурдардоттир, и Исландия получила не только женщину-премьера, но и первого в истории современного мира открытого гомосексуала во главе государства: она в официальном браке с другой женщиной.) Здесь все знают всех, но когда я прошу исландцев направить меня к компетентному человеку, мужчины всегда отсылают меня к мужчинам, а женщины — к женщинам. Именно мужчина, например, предложил, чтобы я поговорил со Штефауном Альфссоном.

ХУДОЩАВЫЙ, С ГОЛОДНЫМ ВЗГЛЯДОМ, на лице настоящая, а не дизайнерская щетина — все это делает Альфссона больше похожим на капитана траулера, чем на финансиста. Он начал ходить в море с 16 лет, а между путинами посещал рыболовную школу. Потрясающе рано, в 23 года, он стал капитаном рыболовного траулера и по отзывам был искусным рыболовом, т. е. у него был талант вылавливания своей квоты трески и пикши за минимальное время. И тем не менее в январе 2005 г. в возрасте 30 лет он оставил рыбную ловлю и поступил на работу в валютный отдел банка Landsbanki. Почти два года он спекулировал на финансовых рынках, пока не наступил октябрь 2008 г. с его великим кровопусканием, и Альфссона уволили вместе с другими исландцами, называвшими себя «трейдерами». По его словам, работа в банке сводилась к перепродаже национальной валюты другим людям — как правило, собратьям-рыбакам. Он занимался, как он полагал, беспроигрышной спекуляцией: брал кредит в иенах под 3 %, покупал на них исландские кроны и инвестировал их под 16 %.

«Думаю, рыбака проще научить торговать валютой, — говорит он, — чем банковского работника ловить рыбу».

Потом он объяснил, почему рыбная ловля не так проста, как мне кажется. Для начала, она связана с риском — особенно, если ею занимаются исландские мужчины. «Кому нужны изнеженные мальчики в команде? — говорит он с намеком на известные своим безумством способы исландских капитанов ловить рыбу. — Как-то я набрал команду из русских, — рассказывает он. — Не скажу, что они ленивы, но ритм у русских никогда не меняется». Во время шторма русские прекращают лов, потому что это очень опасно. «Исландцы же ловят рыбу в любых условиях, — говорит Ште-фаун. — Мы говорим: “Лови, пока ловится". Мы любим рисковать. Если окажешься за бортом, мало шансов спастись. Мне 33 года, а уже двое моих друзей погибли в море».