Майкл Льюис - Бумеранг: Как из развитой страны превратиться в страну третьего мира

— Меня подвигла Исландия, — сказал он. — Я всегда интересовался Исландией.

— И почему же?

— Вы в детстве играли в «Риск»? — спросил он. — Я любил играть в «Риск». И всегда размещал все свои армии в Исландии. Потому что оттуда можно напасть на любую страну .

Уверенность в том, что с территории Исландии можно напасть на любую страну, побудила Кайла Басса узнать как можно больше об Исландии и с пристальным вниманием следить за событиями в этой стране. Например, он выяснил, что географы считают Исландию страной с особой способностью к выживанию в экологически трудных условиях. «Мы постоянно твердили: “Эти банки обанкротились”. Однако правительство продолжало спасать эти банки, — говорил он. — И в разгар всего этого Исландия обанкротилась. И я подумал: “Интересно получается! Как после 1000 лет благополучного существования и преодоления всяческих природных испытаний они оказались в таком сложном положении?”»

Я получил ответ на свой вопрос. Его интерес начался с одной настольной игры, а заканчивался настольной игрой другого рода. И снова Исландия оказалась подходящим местом для старта.

Сразу после 6 октября 2008 г., когда Исландия фактически вылетела в трубу, я беседовал с представителем Международного валютного фонда, который летал в Рейкьявик, чтобы установить, разумно ли предоставлять кредит обанкротившейся до такой степени стране. До этого он никогда не был в Исландии, ничего не знал о ней и сказал, что ему нужна карта, чтобы понять, где это. Всю свою жизнь он имел дело исключительно с бедными странами, как правило, африканскими, где постоянно возникали те или иные финансовые неурядицы. С Исландией же дело обстояло совершенно иначе — это была страна с чрезвычайно обеспеченными (№ 1 согласно Индексу развития человеческого потенциала ООН в 2008 г.), хорошо образованными, исторически рациональными жителями, которые организованно совершили одно из величайших безумств в истории финансов. «Вы должны понять, — сказал он мне, — что Исландия больше не страна. Это хедж-фонд».

Вся страна, у которой не было не то что непосредственного опыта, но даже отдаленного намека на участие в крупных финансовых операциях, посмотрела на пример Уолл-стрит и сказала: «Мы можем это сделать». На короткий момент показалось, что они действительно могут. В 2003 г. три крупнейших исландских банка владели активами всего лишь на несколько миллиардов долларов, что составляло около 100 % ВВП страны. За последующие три с половиной года банковские активы превысили $140 млрд и стали настолько выше ВВП Исландии, что уже не имело смысла высчитывать процент. Как сообщил мне один экономист, это было «самым стремительным ростом банковской системы за всю историю человечества».

В то же время, отчасти из-за того, что банки также предоставляли исландцам кредиты на покупку акций и недвижимости, стоимость исландских акций и недвижимости резко поднялась. Если за 2003–2007 гг. стоимость фондового рынка США удвоилась, то стоимость исландского фондового рынка выросла в девять раз. Цены на недвижимость в Рейкьявике утроились. В 2006 г. средняя исландская семья стала в три раза богаче по сравнению с 2003 г., причем практически все новоприобретенное богатство было так или иначе связано с новой отраслью — инвестиционным банковским бизнесом. «Все принялись изучать модель опционного ценообразования Блэка-Шоулза», — говорит Рагнар Арнасон, профессор экономики рыболовства из Университета Исландии, который видел, как студенты бросали экономику рыболовства и уходили с головой в экономическую теорию денег. «Машиностроительные и математические отделения предлагали курсы по финансовому инжинирингу. У нас сотни и сотни людей изучали финансы». И это происходило в стране размером с Кентукки, в которой жителей меньше, чем в Пеории с пригородами (штат Иллинойс). Но в Пеории нет ни финансовых институтов мирового значения, ни университета, обучающего сотни будущих финансистов, ни собственной валюты. Тем не менее мир воспринимал Исландию со всей серьезностью. (Заголовок в новостях агентства Bloomberg в марте 2006 г.: ИСЛАНДСКИЙ МАГНАТ-МИЛЛИАРДЕР «ТОР» ОТВАЖИВАЕТСЯ СОЗДАТЬ В США СОБСТВЕННЫЙ ХЕДЖ-ФОНД.)

Как оказалось, у глобальных финансовых амбиций есть и оборотная сторона. Когда рухнули три только что созданных глобальных банка, 300 000 исландских граждан обнаружили, что они, оказывается, несут ответственность за банковские убытки в размере $100 млрд, а это означает $330 000 на каждого мужчину, женщину и ребенка в Исландии. К тому же они потеряли десятки миллиардов долларов на собственной неумелой спекуляции иностранной валютой и еще больше из-за обвала исландского фондового рынка на 85 %. Точно оценить в долларах исландскую финансовую дыру оказалось практически невозможно ввиду ее зависимости от обычно устойчивой исландской кроны, которая также обесценилась и перестала обмениваться на иностранную валюту. Но дыра была огромной.

Исландия мгновенно стала единственной страной на Земле, про которую американцы могли сказать: «Ну по крайней мере мы до этого не дошли». В итоге исландцы влезли в долги, составившие 850 % ВВП. (У погрязших в долгах Соединенных Штатов этот показатель достиг лишь 350 %.) При всей абсурдной огромности и важности банков с Уоллстрит для экономики США они никогда не разрастались до такой степени, что население не смогло бы им помочь в случае крайней необходимости. Каждый из трех исландских банков понес настолько крупные убытки, что нация с ними не справилась; в совокупности они оказались непомерными до такой степени, что в течение нескольких недель после наступления краха треть населения сообщила исследователям общественного мнения, что подумывает об эмиграции.

Всего за три-четыре года этому стабильному коллективистскому обществу привили совершенно иной образ жизни, причем привой значительно перерос подвой. «Они действовали, как малые дети, — сказал представитель МВФ. — Одетые в черное, они появились в этом эгалитарном обществе и начали делать бизнес».

В 500 МИЛЯХ К СЕВЕРО-ЗАПАДУ от Шотландии самолет авиакомпании Icelandair приземляется и выруливает к терминалу, на котором по-прежнему красуется логотип Landsbanki. Наряду с Kaupthing и Glitnir Landsbanki входит в тройку обанкротившихся исландских банков. Я пытаюсь придумать подходящую метафору для разрастающегося всемирного отстойника вымерших финансовых корпоративных спонсоров — вода, оставшаяся в садовом шланге после отключения? — но не успеваю: сидящий сзади пассажир снимает с верхней полки сумку и больно задевает меня. Скоро я узнаю, что исландские особи мужского пола, подобно лосям, баранам и другим рогатым млекопитающим, считают такие штучки необходимым элементом борьбы за существование. Я также узнаю, что этот самый исландец является руководящим работником Исландской фондовой биржи. В тот момент, однако, я знал только то, что один человек средних лет в дорогом костюме способен сильно толкнуть другого и при этом ни извиниться, ни объясниться. До самого паспортного контроля меня не отпускало возмущение этим явно беспричинным актом враждебности.