Даниэль Амманн - Нефтяной король: Секретная жизнь Марка Рича

Не будет преувеличением сказать, что без участия Куинна Клинтон ни за что бы не помиловал Рича. У Куинна было, наверное, больше связей в Вашингтоне, чем у кого бы то ни было, а кроме того, у него сохранился прямой выход на президента — наследие тех времен, когда он в 1995–1997 гг. был советником в Белом доме. Куинн был руководителем аппарата, то есть главным советником вице-президента Альберта Гора. После ухода из администрации Клинтона Куинн основал в Вашингтоне фирму по связям с общественностью, а на исходе июля 1999 г. Рич нанял Куинна представлять его интересы. Куинна ему порекомендовал известный нью-йоркский консультант по информационному взаимодействию Гершон Кекст. Майкл Стейнхардт попросил своего друга Кекста подумать, какие шаги еще можно предпринять в деле Рича. Беседуя со Стейнхардтом в его офисе на Мэдисон-авеню, я спросил, почему он согласился помогать там, где, казалось, было испробовано уже все без исключения. «За все эти годы Марк ни разу не выступил публично с опровержением ложных, ужасных сплетен, — объяснил мне Стейнхардт. — Он не воспользовался мощью своего богатства, чтобы улучшить свой имидж». Кекст встретился с Ричем в Швейцарии и, вернувшись, дал Стейнхардту совет. «Марку нужно нанять Джека Куинна», — сказал он. Как вскоре стало ясно, Куинн был прекрасной кандидатурой и с лихвой отработал гонорар $55 000 в месяц, который в то время получала его юридическая фирма.

Авнер Азулай, талантливый переговорщик со стратегическим мышлением и второй организатор «тропы последней надежды», имел хорошие связи в высших эшелонах израильской политической элиты. Бывший моссадовец, он обеспечивал личную безопасность Рича, а впоследствии руководил его гуманитарными фондами в Израиле. Именно Азулай предложил подать прошение о помиловании Рича непосредственно президенту США.

Вот как, согласно информации Министерства юстиции США, выглядит стандартная процедура президентского помилования. [247] Clemency Regulations, 28 C.F.R. § 1.1. Вначале прошение поступает в Министерство юстиции к атторнею по вопросам помилования, который после первоначальной проверки отправляет его помощнику генерального прокурора — третьему человеку в министерской иерархии — для дальнейшего рассмотрения. Затем генеральный прокурор рекомендует президенту принять или отклонить прошение. Юристы Рича собирались направить прошение по стандартному пути, но Азулай за время работы в израильской разведке обзавелся тонким чутьем к политическим и бюрократическим реалиям. В этом варианте он увидел риски. «Если мы пойдем таким путем, об этом тут же пронюхают журналисты, — сказал он юристам. — Нам нужно обойти бюрократические каналы». У Рича была сильно испорченная репутация, многие считали его «величайшим дьяволом» (как он и сам себя полувсерьез именовал). Если станет известно, что Рич пытается получить президентское помилование, дальнейшие события могут развиваться самым непредсказуемым образом.

Юристы Рича пришли к выводу, что подать прошение непосредственно президенту в обход Министерства юстиции — путь вполне законный. «Это не понравится атторнею по вопросам помилования, это не понравится генеральному прокурору, но это законно», — решили они. В конце октября 2000 г., всего лишь за три месяца до конца пребывания Клинтона в Белом доме, юристы Рича окончательно решили двинуться по «тропе последней надежды». «В общем, детального плана у нас не было, — утверждает Азулай. — Это был скорее кавалерийский наскок». Команда юристов Рича, в которую входил опытнейший нью-йоркский адвокат Боб Финк, начала составлять прошение. Чрезвычайно важно было проявлять осторожность. «Мы старались не привлечь к себе внимание, — говорил мне Финк. — Я очень боялся, что о прошении станет известно. На нас бы набросилась вся пресса».

Команда Рича сумела утаить свои усилия от внимания масс-медиа. В конце ноября текст прошения (пятисантиметровой толщины) был полностью готов. 11 декабря Джек Куинн отослал его «достопочтенному Уильяму Джефферсону Клинтону, президенту Соединенных Штатов». Прошение сочетало юридические доводы с эмоциональными просьбами личного характера. В юридической части утверждалось, что Рич и Грин «подверглись неправомерным обвинениям» и «неравноправному обращению». [248] Прошение о помиловании Марка Рича и Пинкуса Грина, 11 декабря 2000 г., 8, 28. «Расследование осуществлялось более чем избыточным образом», — подчеркнул Куинн во время нашей телефонной беседы. В прошлом, сказал он, все подобные дела рассматривались в гражданском, а не в уголовном судопроизводстве. Этот довод безуспешно приводили многие юристы Рича на протяжении предыдущих 16 лет, пытаясь как-то договориться с прокуратурой Южного округа Нью-Йорка (см. гл. 10 и 13).

Авнер Азулай, отвечавший за персональный и эмоциональный аспекты прошения, с блеском выполнил свою миссию. В первых строках прошения говорилось о том, что «м-р Рич и м-р Грин, выдающиеся бизнесмены и филантропы, вели безукоризненную жизнь вплоть до того, как их обвинили в преступлениях». Благотворительные фонды Рича «пожертвовали благотворительным, культурным и гражданским организациям более $100 млн». [249] Там же, 4. К прошению прилагались десятки писем известных людей, свидетельствовавших о щедрости Рича. Прошение поддержали известные израильтяне: премьер-министр Эхуд Барак, нобелевский лауреат Шимон Перес, министр иностранных дел Шломо Бен-Ами, бывший генеральный директор «Моссада» Шабтай Шавит, мэр Иерусалима (а впоследствии премьер-министр) Эхуд Ольмерт, а также высокопоставленные сотрудники нескольких израильских и неизраильских еврейских организаций: национальный директор Антидиффамационной лиги Абрахам Фоксман, председатель совета американского Мемориального музея холокоста раввин Ирвин Гринберг… Из Швейцарии пришли письма от знаменитого арт-дилера Эрнста Бейелера, от мэра Цюриха Йозефа Эстерманна, от члена руководства крупнейшего швейцарского банка UBS Пьера де Века. Испанский король Хуан Карлос тоже замолвил словечко за своего подданного, тем самым выразив официальную благодарность за важные услуги, оказанные стране в 1960-е и 1970-е гг. (см. гл. 6).

Лучший тактический ход Азулая заключался в том, что он убедил Эхуда Барака лично хлопотать за Рича перед президентом Клинтоном. Время было выбрано идеально. Барак позвонил в Белый дом 11 декабря — именно в тот день, когда Клинтон получил прошение Рича. Согласно стенографическим записям Белого дома, телефонный разговор начался в 18:16 и длился ровно 19 минут. [250] Стенограммы Белого дома. Телефонные разговоры Билла Клинтона с Эхудом Бараком.