Алан Сигел - Кратко. Ясно. Просто

Когда я взял в руки бланк заявления на получение кредита с погашением в рассрочку, то испытал настоящий шок. Было очевидно, что смена дизайна не решит проблем. Договор, составленный на тягучем юридическом языке, буквально кричал: «Не читай меня!» А ведь такой тип коммуникации содержит огромные возможности для развития бизнеса. Банк же рассматривал его как «неизбежное зло», как какие-то несущественные бумажки. Я предложил не тратить время и деньги на косметический редизайн, а позволить мне – вместе с юристами – пересмотреть и понятно изложить содержание. Следовало перестроить всю концепцию документа, который мог бы поддержать репутацию банка. Договор должен передавать клиентам сообщение о том, что банк хочет развивать с ними отношения, а не отталкивает их.

В свое время я обучался в юридической школе и немного разбирался в составлении разного рода контрактов; также я верил, что вполне реально создать четкий и полезный документ. Мне удалось получить от отдела маркетинга скромный бюджет, при том что его сотрудники отнеслись к такой работе без энтузиазма (они даже заключили с юристами пари, что мой пыл сойдет на нет на стадии наброска). Я связался с Рудольфом Флешем, австрийским эмигрантом, экспертом с научной степенью Колумбийского университета в области удобочитаемости и автором книги «Искусство хорошо писать» («The Art of Readable Writing»). Он по-настоящему воодушевился, когда узнал о возможности применить свою концепцию на практике. И не только потому, что речь шла о банке мирового класса, но и в связи с тем, что изменить предстояло действующие юридические документы, которыми могли воспользоваться сотни и тысячи клиентов. Вместе с Рудольфом Флешем мы проанализировали текст и упростили его. Флеш изложил суть договора короткими предложениями с использованием личных местоимений и более привычной всем терминологии. В итоге получился хорошо структурированный, ясно написанный, доступный для понимания и визуально привлекательный вариант договора. Судите сами.

Вот как выглядела оговорка о неплатежеспособности в оригинале.

«В случае невыполнения обязательств по оплате этого или любого другого контракта, или нарушения либо несоблюдения сроков, или какой-либо статьи этого или любого другого договора или соглашения, подтверждающего какое-либо обязательство или обеспечение его выполнения или соблюдения со стороны Заемщика; или смерти нижеподписавшегося Заемщика, или неплатежеспособности любого из нижеподписавшихся либо передачи его имущества в доверительную собственность для расчетов с кредиторами; или необходимости подачи ходатайства со стороны любого из нижеподписавшихся или против него по поводу любого положения Закона о банкротстве любые вклады, ценные бумаги или имущество нижеподписавшихся, сейчас или в будущем находящиеся во владении или под контролем банка, подлежат наложению ареста в обеспечение долга или подчинены любому предписанию или процессу любого суда; в любом подобном случае Банк имеет право (по своему усмотрению) без какого-либо предварительного уведомления потребовать немедленной оплаты всех обязательств или любой их части, после чего задолженность по таким обязательствам должна быть немедленно погашена, и Банк имеет право осуществлять все права и средства правовой защиты сохранившейся части согласно единому коммерческому Кодексу, действующему в Нью-Йорке („Кодекс“), и иным средствам правовой защиты, предусмотренным законом».

А вот что получилось у нас.

«Я буду считаться неплатежеспособным в случаях:

1) если не уплачу взнос вовремя; или

2) если любой другой кредитор в судебном порядке получит мои средства, находящиеся в вашем распоряжении».

Вот и все. Мы вынесли ценный урок: надо понять содержание прежде, чем пытаться его переделать. В данном случае мы показали, что наиважнейший вопрос договора – несвоевременная оплата, и именно это подчеркнули в новом варианте текста.

В итоге маркетинговый отдел банка получил более короткий, читабельный и привлекательный документ, который выдержал испытание временем, а я начал заниматься новым бизнесом, связанным с упрощением.

В течение нескольких месяцев, пока проходили многочисленные встречи и обсуждения, идея обрела четкие очертания. Во всем я видел неоправданную сложность, которая оказывала негативное, а иногда и драматическое влияние на жизнь людей. Я убедился, что бизнес и правительство могут извлечь из простоты огромное преимущество, а граждане будут лучше информированы по разным вопросам. Внимание СМИ к нашей работе по упрощению кредитных и долговых обязательств помогло подтолкнуть общественное движение за широкое применение простого и понятного языка. Несколько штатов сразу же приняли свои законы об использовании «простого английского» при составлении законодательных актов, а один из институтов по подготовке юристов – Practicing Law Institute – разработал ряд образовательных программ. Президент Джимми Картер 23 марта 1978 года подписал указ 12044 о том, что федеральные нормативные акты должны быть понятными для граждан.

Одновременно мы входили в консорциум, который получил грант от Национального Института образования (The National Institute of Education). Часть гранта предназначалась университету Карнеги – Меллона (Carnegie – Mellon University) под развитие учебного процесса для выдачи документа об образовании в смежных дисциплинах. Одним из лучших выпускников магистерской программы «Деловой язык» была Айрин Этцкорн, которая, как оказалось, разделяет мою страсть к упрощению (но не мой вспыльчивый темперамент). Если я работал методом проб и ошибок, полагаясь на интуицию, то Айрин опиралась на академическую подготовку. Прослушавшая курсы риторики, лингвистики, когнитивной психологии, профессиональной и технической документации и графического дизайна, она привнесла в нашу деятельность междисциплинарный подход, который был исключительно важен для распространения концепции упрощения на сферу подготовки деловых документов. В конечном счете Айрин разработала методологию и приемы, которые могли применяться во всех медиа (при письме, в Интернете и в устной речи) и в разных отраслях экономики (медицине, финансах, производстве, технологиях).

Благодаря Айрин это новое направление коммуникации обрело структуру и строгость, превратив понятие простоты из корпоративной бирюльки в суровую бизнес-необходимость. И данная книга стала не «моей», а «нашей»: ведь мы с Айрин одинаково оцениваем простоту, ее потенциал и возможности изменить наше общество в лучшую сторону.

Так же как в 1970-х годах, проект кредитных нот при поддержке СМИ вызвал «идеальный шторм» в сфере применения простого языка; того же мы ожидаем и теперь. Мы живем в переломный момент, когда широкое распространение получили социальные сети, велико недоверие клиентов к большому бизнесу, а граждане требуют все большей «прозрачности» от властных структур. Потребители начинают сопротивляться, мгновенно нанося через Twitter, Facebook и блоги ответные удары тем компаниям, которые дурят их или напускают туман при помощи мелкого шрифта.