Павел Черкашин - Электрические методы обогащения. Правдивая история о виртуальных амебах, современном инновационном предпринимательстве и прочей ерунде типа любви и смысла жизни

– Санчес, полегче, мы тут едим, между прочим! – закричал Димыч.

– Правда, Саша, давай в рамках приличий оставаться… – тихо сказала Полина.

– То, что ты говоришь, по крайней мере аморально! Ты сейчас уже сам похож на робота, который видит слезы человека и спрашивает: «Почему у него из глаз течет вода?» Когда у тебя будут дети, ты заговоришь совсем по-другому…

– Возражения против прогресса всегда сводились к обвинениям в аморальности. С точки зрения высшей нравственности я абсолютно прав, могу доказать это математически. А судить мир будущего рамками современной морали – это инфантилизм, который простителен только избалованной и наивной дурочке, знакомой с жизнью по университетским учебникам прошлого века! Это все равно что судить нашу современную жизнь с позиций семнадцатого века. Тогда, между прочим, за такой наряд, как у тебя сейчас, могли бы камнями забить до смерти на улице!

На Аяне этим вечером было сногсшибательное коричневое платье с совершенно открытой спиной и свободными складками впереди. Когда она нагибалась для того, чтобы взять очередное крохотное пирожное с тарелки, все находившиеся в зоне визуального поражения, включая официанта и компанию за соседним столиком, могли видеть, что лифчика на ней по обыкновению не было.

– Ха! Уж если где и есть инфантилизм, так это в попытках раздуть из удачной практической находки по использованию давно существующих алгоритмов самообучающихся агентов чуть ли не новую интеллектуальную революцию!

– Постой, постой… То, что ты сейчас говоришь – слово в слово, – цитата из рецензии на нашу статью на сайте Science! Ты что, читала рецензии? Так может, ты и статью читала?

– Я… я только хотела сказать…

– Ты читала нашу статью! Ты читала ее! Я тронут до глубины души…

Все за столом повернулись к смутившейся и застигнутой врасплох Аяне.

– Ты правда читала статью? – спросил Аяну Димыч. – Что ж ты тут нам голову морочишь?

– Я же не говорила, что не читала ее! Мне приходится много читать для расширения кругозора, включая всякую белиберду. Но бахвальства в этой статье больше, чем здравого смысла. Из банального отрицания антропоцентризма ты развиваешь целую жизненную философию!

– Ну, про жизненную философию там было только в последней паре абзацев, так что смешно даже говорить…

– Вот я и удивляюсь, как редакторы такого авторитетного издания пропустили эти абзацы. Занимался бы лучше своей математикой – там, по крайней мере, уровень твоей наивности смогут оценить только такие же ботаны, как и ты… Кстати, ты так и не ответил на мой вопрос!

– Какой вопрос, ядовитая ты наша?

– Какую роль в своем гипотетическом будущем ты отводишь людям, всевидящий ты наш? Конечно, до того момента, когда они все, включая правнуков твоих умненьких, совершат в один прекрасный день торжественное харакири, чтобы не мешать венценосным мыслящим железякам сеять вечное и прекрасное?

– Вот представь, детообильная ты наша, что правнуки твои будут столь же прекрасными и изощренными в искусствах, а потому смогут стать настоящими ценителями и потребителями научных и творческих достижений искусственного разума. Конечно, если только раньше не захлебнутся собственной желчью!

– Я тоже люблю тебя нежно.

– Может быть, в этом и будет состоять их предназначение в будущем? Чувствовать, любить, оценивать и восхищаться…

– Потреблять, есть, рожать… Ты это имел в виду?

– Каждый смотрит на это с высоты своей башни из слоновой кости, спорить не буду.

– Знаешь, Санчес, ты бесишь меня даже не своими наивными умозаключениями – они вполне забавны, – а тем, с каким видом знатока ты рассуждаешь о предметах, столь же далеких от твоего сознания, как Полярная звезда – от нас.

– До Полярной звезды не более пятисот световых лет, для наших потомков, не ограниченных циклом биологического старения, слетать туда будет как два факса отправить… По крайней мере, мы знаем расстояние, а это уже…

– Мне этот разговор порядком наскучил… Полина, забери отсюда своего зануду, чтобы он аппетит нам не портил!

В такси по дороге домой чуть захмелевший Димыч дал, наконец, волю рукам. Аяна не сопротивлялась, но мысленно все еще продолжала начатую за столом перепалку. Она никак не могла успокоиться. В очередном перерыве между страстными поцелуями Димыч сказал:

– Ты так набросилась сегодня на бедного Санчеса, мне даже жалко его стало. Думал – ты сейчас глаза ему выцарапаешь.

– Ох, он меня бесит, м-м-м. Погоди-погоди, потерпи до дома, милый. Бесит, не то слово! Чтобы ты понимал, насколько, представь жвачку, которую прилепили к монитору твоего компьютера. Вот он для меня – как эта жвачка… Даже не так. Ты медленно открываешь крышку своего ноутбука и видишь, как между клавиатурой и монитором медленно тянется раздавленная склизкая жвачка. Вот так!

– Фу, ужас какой! Ну так не общайся с ним, в чем проблема? Я и так его ежедневно в офисе вижу, тоже уже меня утомил своим умничаньем.

– Он же Полин ухажер. А мы с ней как протон с электроном, ты же знаешь.

– И в самом деле, протон с электроном…

– Вот только ты сейчас умничать не начинай, хорошо? Я в курсе, что ты знаешь про протоны и электроны все необходимое. Но глубже этих знаний мне сейчас не нужно… «Глубже», кстати, хорошее слово, подходящее. Давай лучше в эту сторону двигаться…

Неожиданно свалившуюся на него премию в виде компенсации затрат на пиво и орешки для братии программистов за целых полгода, полученную от компании, Санчес решил потратить на свою девушку. В конце концов, она своим невинным комментарием перевернула их мир. Санчес повез Полину на Бали. Выключил мобильный телефон, две недели не подходил к компьютеру. Уже через несколько дней, устав от бессмысленного ничегонеделания на пляже и поджарившись до нежной коричневой корочки, они отправились в горы на арендованном мотоцикле. Узкий серпантин сельских дорог. Бесконечные рисовые поля. Теплый моросящий дождик. Жизнерадостные местные детишки. Настоящий вулкан. Свежие тропические фрукты, сорванные с ветки минуту назад. После длинной безысходной, безденежной, беспросветной зимы, унижений и ссор, противостояния всему окружающему миру они снова были счастливы и беззаботны, как в те дни, когда только познакомились. Когда все надежды и мечты были впереди.

Только два последних дня были омрачены небольшими раздорами, видно, они устали друг от друга. Полина капризничала, ей не нравилась еда, раздражали люди. Она не успевала купить подарки, металась между сувенирными лавками. Санчес плелся за ней с видом обреченного на смерть, чем еще сильнее раздражал подругу. Ей нездоровилось, нужно было зайти в аптеку.