Александр Чумиков - Записки PRофессионала

История с «Красной площадью» закончилась одновременно помпезно и прозаично. Мы отметили успех в банкетном зале Кремлевского дворца съездов. В честь главного гостя – Хосе Каррераса – из Испании самолетом подогнали шампанское Codornio. Среди гостей был даже старик Иван Козловский – бодрый и веселый в свои 90 с лишним лет. От власти присутствовал вице-мэр столицы Сергей Станкевич.

А потом Омари Сохадзе объявил себя банкротом. Из заветного миллиона я получил 700 тыс., чего хватило, чтобы расплатиться с нанятыми людьми и самому не думать хотя бы о том, на сколько бутылок еще хватит. И начал собирать рюкзак.

С конца 70-х годов я занимался горным туризмом, а позже альпинизмом. А настоящим крестным отцом для меня здесь стал человек-легенда, мастер спорта международного класса Владимир Кавуненко – о нем я также неоднократно и с удовольствием писал и в «ВК», и в других изданиях.

Владимир Дмитриевич был горазд придумывать альпинистские проекты, и очередной из них вызрел как раз к лету 1992 года: почему бы к 50-летию военных событий на Кавказе не встретиться ветеранам обеих сторон на Эльбрусе и не пожать друг другу руки?! Пусть с ними приедут дети и внуки, чтобы было кому продолжить традицию. И пусть эта акция – ее назвали «Эльбрусиадой примирения» – станет примером поколениям сегодняшним и будущим.

Сомнительно? Это на первый взгляд. А если разобраться…

Я разобрался. А после этого в течение нескольких месяцев, лет, да и по сей день пиарю (всегда бесплатно, заметьте!) эту самую «Эльбрусиаду», а вместе с ней – малоизвестные или неизвестные вовсе события Кавказской войны образца 1942 года. Для чего? Чтобы знали и не забывали, поскольку забывчивость в данном случае оборачивается потерей человеческих жизней!

Итак, заработал организационный механизм. Пользуясь давними связями между Краснопресненским районом Москвы и Баварией, провели переговоры с немцами – те приняли идею на ура. Презентация в Москве, в Доме дружбы народов под специально выученные бардами Олегом Митяевым и Костей Тарасовым альпинистские песни (Олег с Константином и на «Эльбрусиаду» с нами поехали); потом в Мюнхене, и вот уже готова программа, пик которой приходится на 18 августа 1992 года. В этот день по 50 человек с каждой стороны должны взойти на Эльбрус и установить на его вершине флаги России и Германии.

Стоит ли предполагать, что немцы забыли о событиях полувековой давности, а мы их вроде как разбудили? Нет, разговоры в ветеранских организациях Баварии шли давно. Не о помпезном восхождении и, конечно, не о флагах на вершине – о том, что России трудно сейчас, что в Приэльбрусье до сих пор есть объекты, не восстановленные после войны, а значит, надо помочь. Собирали деньги. И тут как нельзя кстати пришлась идея «Эльбрусиады примирения».

Так вот о мало- и неизвестном. 17 августа 1942 года группа немецких альпинистов, руководимая хауптманом 1-й горнострелковой дивизии «Эдельвейс» Хайнцем Гротом (старик был жив и в 92-м)…

Впрочем, не будем спешить. Давно известно, что двуглавый Эльбрус является высочайшей вершиной Европы (5621 и 5642 м). Данное обстоятельство привлекало к нему внимание восходителей с начала XIX века. А в 30-е годы XX века счет восходителям пошел на тысячи – в рамках армейских и гражданских (включая колхозно-совхозные) альпиниад на Эльбрус восходили по несколько сотен участников одновременно. В 1940 году на территории СССР действовало 40 альплагерей, где ежегодно проходили подготовку до 30 тыс. альпинистов.

– В 1935 году мне исполнилось 17 лет. Я перешла в 10-й класс, но уже была инструктором по альпинизму, – рассказывала мне Любовь Кропф, мастер спорта по альпинизму, проводник-медсестра в период боев на Кавказе, жена одного из основоположников советской альпинистской школы Фердинанда Кропфа. – В августе мы проводили альпиниаду Кабардино-Балкарии. Вблизи Чегета разбили лагерь, куда каждый колхоз, совхоз доставлял свою команду, обеспечивая ее транспортом (ишаками), палатками, продуктами. Имелись у нас спасотряды, впервые на Эльбрусе использовались радиостанции. Четырьмя колоннами мы подняли на Эльбрус 638 человек…

Бывали здесь в ту пору и зарубежные «друзья» типа офицеров германского рейха. Все правильно у Высоцкого: «А до войны вот этот склон немецкий парень брал с тобою». Потом немецкий парень пришел сюда опять, но встретился уже не «с тобою», так как с началом мобилизации отечественных альпинистов стали призывать в армию на общих основаниях и они оказались рассеянными по разным фронтам и широтам. В Приэльбрусье же вошли 1-я горнострелковая дивизия «Эдельвейс» генерал-лейтенанта Ланца и 4-я горнострелковая генерал-майора Эгельзеера. Они комплектовались исключительно из альпинистов, горнолыжников, горных стрелков, имевших опыт ведения боевых действий в горах, оснащались специальным снаряжением и числились в ряду лучших соединений немецкой армии.

Кто им противостоял? Наши по названию горнострелковые, а на деле не приспособленные для войны в горах части. Отличие их от обычных частей заключалось лишь в том, что автомобильный транспорт частично заменялся на вьючный, а артиллерийское вооружение было несколько облегченным. Необходимая горная подготовка, снаряжение в этих соединениях отсутствовали. Полбеды, если необученные парни погибали в немногочисленных боях, но нередко дело не доходило и до боя: замерзали, проваливались в трещины, задыхались в лавинах.

В 42-м, в разгар горной войны, наступило «прозрение»: верховный главнокомандующий Иосиф Сталин отдал приказ собирать альпинистов по всем частям и отправлять на Кавказ. В полках появилось по 1–2 инструктора альпинизма на всех. Но время было упущено – немцы прочно встали на ключевых перевалах.

И, стало быть, 17 августа 1942 года Хайнц Грот вышел на перевал Хотютау. В бинокль увидели «Приют Одиннадцати» (небольшая гостиница: построена в 1939 году на высоте 4200 м, сгорела в 1999 году) и людей в военной форме на нем (на Приюте находилось отделение солдат во главе с лейтенантом и трое зимовщиков). А дальше Грот предпринял необычный ход: в одиночку и без оружия, с белым полотенцем, он, пересекая ледники, взобрался на Приют и начал жестами и рисунками разъяснять присутствующим, что обстановка сложилась неблагоприятная. В заключение предложил убираться на все четыре стороны, что и было сделано после бурных обсуждений без единого выстрела… Вскоре на вершине взвились штандарты со свастикой.

Но не это осталось в советской истории. Остался февраль 43-го, когда Приют вновь опустел. И тоже без выстрелов и кровопролитий поднялись сюда три особых отряда рабоче-крестьянской Красной Армии. Подпорченные ветром и снегом, на вершине еще трепыхались лохмотья былого величия: сняли, отправили в штаб Закавказского фронта, поставили взамен красные флаги.