Энох Брегель - Рабочая книга по обществоведению. Политическая экономия

Итак, капиталистическое общество представляет собою связную производственную систему, хотя ничья воля не устанавливает в нем заранее производственных связей и отношений между людьми. Распределение производительных сил в капиталистическом обществе обнаруживает известную планомерность и пропорциональность, несмотря на то, что отсутствует какой бы то ни было сознательный план, определяющий необходимые пропорции. Связанность и отсутствие тех, кто бы эту связь устанавливал; планомерность и пропорциональность и отсутствие тех, кто бы необходимый план вырабатывал и нужные пропорции определял, — таково то противоречие, перед которым мы очутились и решение которого составляет первую задачу политической экономии.

Решение этой задачи тем более необходимо, что речь идет не о соотношениях раз навсегда установившихся и застывших на данном уровне. Подобно тому как повышение производительности труда в отдельных цехах изменяет расстановку людей и орудий па фабрике, рост производительности труда в отдельных отраслях производства и изменение общественных потребностей означают необходимость нового распределения производительных сил в масштабе всего общественного хозяйства. И действительно, если рассматривать капиталистическое общество на протяжении длительных промежутков времени, то мы обнаружим существенные передвижки и изменения в соотношении различных отраслей производства.

При рассмотрении крупных отрезков времени значительные изменения наблюдаются в соотношении не только между отдельными отраслями промышленности, но и между основными подразделениями всего народного хозяйства.

Мы видим, что на протяжении нескольких десятков лет распределение населения между основными отраслями общественного труда коренным образом меняется.

Таким образом мало того, чтобы однажды установилась известная пропорциональность между сферами и отраслями хозяйства общества. В связи с изменением производительности труда и развитием общественных потребностей равновесие в общественном производстве становится возможным лишь при перегруппировке в нем, при замене прежних пропорций новыми. Но ведь при капитализме никем не ведется исчерпывающий учет движения производительности труда и изменения общественных потребностей; да если бы он и мог вестись кем-нибудь, то ведь никто не властен принудить капиталистов считаться с ним. Как же все-таки достигается соответствие между различными отраслями производства и приспособление производства к потребностям?

Капиталистическое общество выдвигает тут перед нами загадку. Но хозяйство этого общества представляет собою настолько сложное целое, что решить поставленную загадку можно лишь в результате длительного исследования. Капиталистическое хозяйство является не просто бесплановым, товарным хозяйством, по вдобавок еще таким, при котором все общество раскалывается па два противоположных класса: собственников средств производства — капиталистов и лишенных средств производства и работающих на своих хозяев — наемных рабочих. Наличие этих двух классов, из которых один эксплуатируется другим, оказывает огромное влияние на весь экономический строй общества и, в частности, на тот способ, каким поддерживается равновесие в хозяйственной жизни. Если бы мы, однако, попытались исследовать сразу различные стороны капитализма, то мы запутались бы в сложной цепи зависимостей и рисковали бы не придти ни к каким ясным выводам.

Как же должны мы поступить в таком случае?

Опыт целого ряда наук может навести нас на правильный след в решении этого вопроса. Возьмем, напр., химию. Прежде, чем перейти к изучению сложных соединений, она рассматривает и исследует те элементы, из различной комбинации которых все эти соединения образуются. Ясно ведь, что нельзя ничего понять о серной кислоте, не зная свойств тех элементов — водорода, серы и кислорода, из которых она состоит. Возьмем механику. Для того чтобы определить, как будет двигаться тело, на которое действуют, скажем, две силы в различном направлении, она рассматривает сперва, как двигалось бы это тело, если бы на него оказывала действие только каждая из этих двух сил в отдельности. И только после того, как это будет сделано, можно построить так называемый параллелограмм сил и определить ту равнодействующую, которая показывает действительное направление движения.

Подобным же образом поступают и другие пауки. Биология приступает к изучению сложных организмов на основе предварительного рассмотрения более простых, причем начинает с анализа того основного и простейшего элемента, из которого состоят все живые существа — с клетки. Физика устанавливает законы падения тел таким путем, что сначала наблюдает падение их в безвоздушном пространстве, и лишь затем рассматривает те видоизменения, которые вносит наличие атмосферы. Технология но начинает сразу с изучения сложных механизмов, но предварительно исследует простейшие элементы их, как, напр., винт, рычаг и т. п.

Можно было бы привести еще много подобных примеров. Но и сказанного вполне достаточно для того, чтобы понять, каким путем подходят различные науки к изучению сложных явлений. Все они идут от простого к сложному.

Таким же путем, очевидно, нужно идти и политической экономии для того, чтобы с успехом достигнуть своей цели — установления законов существования и развития капиталистического хозяйства. И ей следует начать с простого, чтобы затем перейти к сложному.

Но — возникает тут вопрос — каким образом получить это простое? Для естественных наук вопрос решается, сравнительно легко. Изучаемые ими простейшие явления получаются непосредственно из природы (напр, химические элементы, простейшие организмы), либо же производятся искусственно, при помощи постановки особых опытов (напр, падение тел в безвоздушном пространстве). Для политической экономии невозможно ни то, ни другое. Капиталистическое хозяйство, которое она изучает, существует в действительности лишь в качестве сложного целого. Что касается предшествовавших ему форм хозяйственной жизни общества, то и они представляли сплетение целого ряда различных явлений; кроме того, они в целом настолько отличны от капитализма, что рассмотрение их может дать лишь очень немного для понимания последнего. Наконец, не требуется особо объяснять того, что политическая экономия не в состоянии производить какие-нибудь искусственные опыты над капиталистическим хозяйством в целях приведения его в более простой для исследования вид.

Как же быть? Маркс дает следующий ответ на этот вопрос: «при анализе экономических форм нельзя пользоваться ни микроскопом, ни химическими реактивами. То и другое должна заменить сила абстракции». Абстракция — значит мысленное отвлечение. Мы мысленно отвлекаемся от ряда обстоятельств, делающих предмет нашего изучения сложным и недоступным для непосредственного анализа. В результате такого отвлечения перед нами оказывается более простое и доступное для изучения явление. Пусть оно в таком виде и не существовало никогда в действительности. Анализ его все же представляет собой дело, в высшей степени полезное и необходимое, так как позволяет в дальнейшем перейти к изучению сложных явлений, действительно наблюдаемых в жизни, но непонятных, если подойти к ним сразу и без подготовки. Таким образом переход от простого к сложному становится возможным в политической экономии на основе применения метода абстракции.