Нассим Талеб - Одураченные случайностью

Действительность гораздо хуже, чем русская рулетка. Во-первых, она поставляет фатальную пулю не слишком часто, подобно револьверу, который имеет сотни, даже тысячи пулеприемников вместо шести. После нескольких дюжин попыток, каждый забывает о существовании пули, убаюканный ложным чувством безопасности. Эта мысль обрисована в этой книге как проблема черного лебедя, которую мы обсуждаем в главе 7, поскольку это связано с проблемой индукции, которая заставляла многих философов науки бодрствовать по ночам. Это также связано с проблемой, называемой клеветой истории, так как игроки, инвесторы и люди, принимающие решения, чувствуют, что с ними не должно обязательно случиться то, что происходит с другими.

Во-вторых, в отличие от хорошо определенной и точной игры, подобной русской рулетке, где риски видимы любому, умеющему умножать и делить на шесть, никто не наблюдает пулеприемный барабан реальности. Невооруженный глаз очень редко видит генератор. И таким образом, каждый невольно играет в русскую рулетку, но называет ее неким альтернативным и "низкорисковым" именем. Мы видим производимое богатство, но никогда -процессор, (а это заставляет людей терять из виду их риски), и никогда не видим проигравших. Игра, кажется, ужасно простой, и мы беспечно играем в нее дальше.

Степень сопротивления случайности в жизни есть абстрактная идея, часть логической контринтуиции, а ее реализация неочевидна, что запутывает дело еще сильнее. Но я более чем предан ей благодаря списку личных причин, к которому я вернусь позже. Очевидно, что мой путь оценки сущностей вероятностен по природе; он зависит от мнения, что, вероятно, может случиться, и требует определенной мысленной позиции по отношению к объекту наблюдения. Я не рекомендую вовлекать бухгалтера в дискуссию о таких вероятностных вопросах. Для бухгалтера число есть число. Если бы его интересовала вероятность, то он получил бы одну из более интроспективных профессий - и был бы склонен делать дорогостоящие ошибки при расчетах ваших налогов.

Пока мы не видим револьверного барабана в реальности, многие люди делают попытку крутануть его; чтобы сделать это, нужен специфический характер. Видя сотни людей, приходящих в, и уходящих из моей профессии (характеризуемой крайней зависимостью от случайности), я должен сказать, что те, кто имел некоторое научное образование, имеют тенденцию идти дополнительную милю. Для многих такое мышление есть вторая натура. Это необязательно может прийти из научного образования самого по себе (остерегайтесь причинности), но, возможно, из того факта, что люди, которые решили в некоторый момент своей жизни посвятить себя научным исследованиям, склонны иметь прочно укоренившееся интеллектуальное любопытство и естественное стремление к такому самоанализу. Особенно вдумчивы те, кто должен был отказаться от научных исследований из-за своей неспособности сфокусироваться на узко определенной проблеме. Без чрезвычайной интеллектуальной любознательности почти невозможно защитить диссертацию на соискание ученой степени в наши дни, но без желания узко специализироваться невозможно сделать научную карьеру. (Существует различие, тем не менее, между умственными способностями чистого математика, увлеченного абстракциями, и умственными способностями ученого, поглощенного любопытством. Математик поглощен тем, что существует в его голове, в то время как ученый исследует то, что находится вне него). Тем не менее, некоторые люди считают, что случайность может быть чрезмерной; я даже знал людей, образованных в нескольких областях, например, в квантовой механике, и продвигающих идеи в другую крайность, видящих только альтернативные истории и игнорирующих то, что действительно имело место.

Некоторые трейдеры могут быть неожиданно интроспективны относительно случайности. Я недавно обедал в баре Одеона с Лореном Р., трейдером, который читал черновик этой книги. Мы подбросили монетку, чтобы увидеть, кто будет платить за обед. Я проиграл и заплатил. Он уже почти собрался поблагодарить меня, когда внезапно остановился и сказал: "Согласно вашей книге, вы бы сказали, что я вероятностно заплатил за половину обеда".

Поэтому я считаю, что люди делятся на две полярные категории: на одном крае те, кто никогда не принимает знаков случайности; на другом крае те, кто страдает от нее. Когда я начинал на Уолл-Стрит в 80-х, комнаты трейдеров были населены людьми с «ориентацией на бизнес», т.е. избегающих любого самоанализа вообще, плоских как блин, и вероятно, обманутых случайностью. Концентрация их ошибок была крайне высока, особенно когда финансовые инструменты усложнялись. Почему-то мудреные продукты, подобные экзотическим опционам, вводились и получали выигрыши, противоречащие интуиции, что было слишком трудно для любого человека с такой культурой управления. Они падали как мухи; я не думаю, что многие из сотен обладателей степени МВА (магистр делового администрирования (англ.) (прим.перев.)) моего поколения, которых я встречал на Уолл-Стрит в 80-х, все еще вовлечены в такую форму профессионального и дисциплинированного принятия риска.

Спасение Аэрофлотом

90-е годы были отмечены появлением людей с более богатым и интересным образованием, которые сделали трейдерские комнаты гораздо более занимательными. Я был избавлен от бесед с МВА. Многие ученые, некоторые из них крайне успешные в своих областях, пришли с желанием сделать деньги. Они, в свою очередь, наняли людей, которые походили на них. В то время как большинство из этих людей не имело ученой степени (на самом деле, ученую степень и сейчас имеет меньшинство), культура и ценности внезапно изменились, став более терпимыми к глубине интеллекта. Увеличение уже достаточно высокого спроса на ученых на Уолл-Стрит было вызвано, благодаря быстрому развитию финансовых инструментов. Доминирующей специальностью была физика, но можно было найти любые другие специальности среди них. Русская, французская, китайская и индийская речь (по порядку) стала доминировать как в Нью-Йорке, так и в Лондоне. Говорили, что каждый самолет из Москвы имел по крайней мере задний ряд, полный русских математических физиков на пути на Уолл-Стрит (они нуждались в умниках с Уолл-Стрит, чтобы получить хорошие места). Можно было нанять очень дешевого работника, приехав в ЛТС-аэропорт с обязательным переводчиком, случайно интервьюирующим тех, кто соответствовал стереотипу. В самом деле, в контр 90-х можно было заполучить хорошо образованного ученого мирового класса за половину стоимости МВА. Как говорят, маркетинг - это все; эти ребята не знают, как продавать себя.