Андре Шиффрин - Легко ли быть издателем. Как транснациональные концерны завладели книжным рынком и отучили нас читать

Но тут счастливый случай свел меня с двумя руководителями фондов, которые с полуслова поняли, к чему мы стремимся. Колин Кэмпбелл, глава фонда братьев Рокфеллер, ранее был президентом Уэслиэн-колледжа и знал о проблемах издателей из первых рук. Он первым вызвался нам помочь, а также снабдил нас ценнейшим списком своих коллег по другим фондам, с которыми стоило поговорить. Потенциал нашей идеи положительно оценил и Вуди Уикхэм, ответственный за предоставление грантов средствам информации в фонде Макартура. Этот фонд охотно стал нашим первым крупным спонсором. За первые четыре года своего существования «Нью пресс» получило от него миллион долларов — сумму, без которой мы бы не продержались. Фонд Макартура продолжал поддерживать нас и впоследствии. От Кэмпбелла поступали не такие огромные деньги, но он очень помог нам делом. Он и Ричард Леоне, глава организации, которая в то время называлась «Твентис-сенчури фанд», организовали ланч для дюжины-руководителей разных фондов. Свое выступление на этом ланче я готовил несколько месяцев, шутя, что мне предстоит важнейшая в моей жизни конференция торговых агентов. И действительно, между этими двумя мероприятиями оказалось много общего. Я должен был убедить группу дружелюбных, но скептически настроенных людей, что план, составленный нами на бумаге, успешно осуществится в реальной жизни. Из двенадцати руководителей, присутствовавших на ланче, десять в итоге убедили советы своих фондов поддержать нас.

Сумма, которую мы искали, по меркам фондов была не так уж велика. В первый год она не составила и миллиона долларов — меньше одного процента средств, которые ежегодно получает от меценатов «Тринадцатый канал» — нью-йоркское отделение «Пи-би-эс». Но ее вполне хватило бы на издание рукописей, уже имевшихся у нас на руках, и прочих включенных в первый годичный план книг. Продав эти книги, мы получили бы деньги на издание следующей партии… и так, при благоприятных условиях, до бесконечности.

Неожиданную поддержку нам оказал политолог Джо Мэрфи, ныне покойный. В тот период он занимал должность действительного президента Городского университета. Джо близко дружил с Фрэн Пивен, видным автором «Пантеона», а позднее председателем нашего совета директоров. Джо внимательно следил за судьбой «Пантеона» и вскоре после моего ухода оттуда сделал мне крайне любезное предложение. Собираясь уйти с поста президента, он перенес свой кабинет в полузаброшенное здание Городского университета на Сорок первой улице, неподалеку от автовокзала «Порт-Оторити». Его жена, художница Сьюзен Крайл, занималась в этом здании со студентами художественного отделения по программе магистратуры изящных искусств Хантер-колледжа. Джо хотел работать рядом с ней. Кроме того, он получал большое удовольствие, посвящая несведущих художников в основы политической науки. Джо уже пригласил Алана Ломакса, великого музыковеда, собирателя фольклора 30-х годов XX века (кстати, в свое время мы заказали Ломаксу мемуары для «Пантеона»), занять помещение по соседству. На том же этаже располагалось вновь созданное издательство Городского университета. Но свободные комнаты еще оставались — их-то и предложил мне Джо безвозмездно.

Более «материальную» помощь даже вообразить себе невозможно. Государственная поддержка, не чреватая ограничениями свободы слова, — это, казалось бы, оксюморон. И тем не менее она нашла нас сама, безо всяких просьб с нашей стороны. Предложение с радостью было принято, и я поехал с Джо осматривать нашу новую общую резиденцию. Вообще-то я мечтал о небольшом особняке в Гринвич-Виллидж, а на худой конец, о чем-то вроде нашего помещения в первые годы «Пантеона» — нескольких комнатах на верхнем этаже. Ничего, подобного зданию Городского университета, где ранее размещался технический Воорхеес-колледж, я увидеть не ожидал. Оно было обшарпанное, обветшалое. На дребезжащем лифте мы поднялись в просторный офис — центр владений Джо. Отгородить наши помещения или сделать отдельный вход было совершенно невозможно. Нам предложили два смежных офиса в длинном коридоре, где находилось множество самых разных контор, в том числе курсы переподготовки работников транспорта. Как мне ни импонировала идея существовать под крылом Городского университета, как ни был я благодарен Джо, при виде этих пыльных комнат лицо у меня вытянулось. Я понадеялся, что Джо не заметил моего разочарования, — надеюсь, так оно и было, поскольку он был совершенно очарован окрестностями университета. И, разумеется, оказался прав. Навести порядок в офисах было несложно. Также здесь было куда расширяться. Арендная плата в этом районе была самой низкой для центра Нью-Йорка, а цены в окрестных продуктовых магазинах — в несколько раз меньше тех, к которым я привык в окрестностях своего дома на Аппер-Вест-сайд. Джо упоенно твердил мне, как дешевы здесь свежая меч-рыба, спелые помидоры, деликатесы из Африки и Латинской Америки. Я поймал себя на том, что чуть ли не каждый день возвращаюсь домой, нагруженный продуктами, — такое вот неожиданное достоинство оказалось у моего нового места работы.

Теперь следовало позаботиться о еще одном неотъемлемом элементе издательской деятельности — найти тех, кто будет продавать наши книги. Выбирать нам было особенно не из кого. С концернами мы связываться не собирались. Нам требовалось независимое издательство, желательно нью-йоркское, выпускающее аналогичные книги. Вскоре мы сократили список кандидатов до двух. Мой друг и бывший коллега Роджер Строс-третий предложил, чтобы распространением наших книг занялась его фирма «Фаррар, Строе энд Жиру» («Farrar, Straus & Giroux»). Одновременно я обратился к Дональду Лэмму, главе «У.У. Нортон». Их каталог во многих отношениях — и по уровню книг, и по независимому духу — очень походил на наш. Кроме того, «Нортон» славилось сильной учебной литературой для колледжей — знаменитые учебники, которые оно издавало, приносили ему прибыль в течение многих лет. Надеясь, что многие из наших книг со временем войдут в программу колледжей, мы в конце концов выбрали «Нортон». (И правильно сделали, поскольку Роджер вскоре поссорился со своим отцом — главой «Фаррар, Строе энд Жиру», а тот с самого начала не проявлял особого желания с нами сотрудничать.)

Вскоре после подписания договора с «Нортон» я пошел туда на встречу с торговыми агентами. Мне самому было нечего им показывать — ни одна из наших книг на тот момент пока не вышла. Войдя в комнату, я почувствовал, что перенесся в «Пантеон» времен своей молодости. Около дюжины торговых агентов собралось за деревянным столом в одном из городских отелей, выслушивая рассказы о книгах, очень похожих на давнюю продукцию «Кнопфа». Казалось, машина времени вернула нас всех на тридцать лет назад, когда издательский мир был проще, честнее, открытее. Я немедленно почувствовал себя как дома.