Джон Брукс - Бизнес-приключения. 12 классических историй Уолл-cтрит

Но кризис не миновал. «Помню, что ситуация резко изменилась во вторник 24-го», — вспоминал впоследствии Хэйс. В тот день при открытии торгов фунт, казалось, твердо стоял на цене 2,7875. Требования на покупку значительного объема фунтов поступили теперь из Германии, и все думали, что день обойдется без неприятных сюрпризов. Так продолжалось до шести утра по нью-йоркскому времени, до полудня на европейском континенте. В полдень на нескольких биржах Европы — включая такие важные, как парижская и франкфуртская, — состоялись совещания, финансисты установили цены каждой валюты с целью урегулировать сделки по акциям и бондам с использованием иностранной валюты. Сессия, посвященная фиксации цен, неизбежно должна была повлиять на валютные рынки, так как стала показателем отношения финансистов континентальной Европы к каждой из валют. Биржевые цены, установленные в тот день для фунта, свидетельствовали о рецидиве выраженного недоверия. В то же время, как выяснилось впоследствии, валютные игроки, особенно европейские, задним числом еще раз обдумали причины произведенного накануне повышения учетной ставки. Сначала, захваченные врасплох, они отреагировали с энтузиазмом, но теперь, как могло показаться, с опозданием решили, что сделанное в понедельник заявление означало: Британия ослабила хватку. «А если британцы к воскресенью сыграют финальную игру?» — спросил коллег один европейский банкир. Единственный ответ: в туманном Альбионе наступит паника.

Результатом пересмотра позиций стало радикальнейшее изменение поведения рынка. С восьми до девяти часов по нью-йоркскому времени Кумбс с упавшим сердцем следил, как успокоившийся было рынок фунта начал рушиться на глазах. Отовсюду поступали требования продажи в неслыханных количествах. Английский банк с мужеством отчаяния сделал последнюю вылазку, подняв цену с 2,7825 до 2,786 долл., и непрерывными интервенциями удержал фунт. Но было ясно, что цена вскоре окажется неприемлемо высокой. В начале десятого по нью-йоркскому времени Кумбс подсчитал: Британия теряет резервы с беспрецедентной быстротой, по 1 млн долл. в минуту.

Хэйс, приехавший в банк вскоре после девяти часов, едва успел сесть за стол, когда с седьмого этажа ему доложили неутешительную новость. «Надвигается ураган», — произнес Кумбс, сказав, что давление на фунт нарастает стремительно. Возникла реальная возможность того, что Британия будет вынуждена пойти либо на девальвацию, либо на отмену — столь же неприемлемую — всякого контроля за ценой фунта до конца недели. Хэйс немедленно позвонил главам ведущих центральных банков Европы, и некоторые из них — из-за того что пока не все национальные рынки ощутили тяжесть кризиса — удивились, услышав, что на валютном рынке складывается чрезвычайно сложная ситуация. Хэйс попросил европейских банкиров не усугублять кризис, усиливая давление на фунт и доллар увеличением учетных ставок своих национальных валют (задача Хэйса отнюдь не облегчалась тем, что он был вынужден признать: и его собственный банк только что поднял учетную ставку). После этого он попросил Кумбса зайти к нему в кабинет. Оба понимали, что фунт приперт к стене; попытка британцев спасти положение, повысив учетную ставку, потерпела неудачу, и при такой скорости расхода резерва он полностью истощится за пять рабочих дней. Единственная надежда в том, чтобы собрать все силы и в течение одного дня взять для Британии огромный внешний кредит, который позволит Английскому банку пережить атаку, а потом отбить ее. Такие кредиты собирали считаные разы за всю историю — для Канады в 1962-м, для Италии в начале 1964-го и для Британии в 1961 году. Было ясно, что на этот раз потребуется гораздо большая сумма кредита. Банковский мир столкнулся не с возможностью оставить веху в короткой истории международного валютного сотрудничества, а с необходимостью сделать это.

Были ясны еще две вещи: ввиду проблем с долларом Соединенные Штаты не смогут спасти фунт в одиночку. Невзирая на трудности, США должны использовать свою экономическую мощь и присоединиться к Английскому банку. В качестве первого шага Кумбс предложил увеличить сумму постоянно доступного кредита Федерального резерва Английскому банку с 500 млн долл. до 750. К несчастью, сделать это быстро не получалось, так как согласно закону о Федеральном резерве такое решение могло быть принято только правлением Федеральной резервной системы, а его члены находились в тот момент в разных городах. По междугороднему телефону (телефонные провода всего мира гудели новостями о бедствиях фунта) Хэйс связался с вашингтонскими членами правления — Мартином, Диллоном и Рузой. Все согласились с мнением Кумбса относительно того, что надо делать, и в результате переговоров с телефона в кабинете Мартина была созвана селекторная конференция ключевого Комитета открытого рынка. Конференцию назначили на 15:00. Руза, представлявший министерство финансов, сказал: вклад Соединенных Штатов в общий котел можно увеличить еще на 250 млн долл., взяв деньги из экспортно-импортного банка, подконтрольного министерству финансов. Естественно, Хэйсу и Кумбсу идея понравилась, и Руза запустил бюрократическую машину, предупредив, что процедура решения затянется до вечера.

Пока солнце в Нью-Йорке клонилось к вечеру, запасы Английского банка с каждой минутой скудели все больше и больше. Хэйс и Кумбс занимались планированием следующего шага. Если увеличение своповых заимствований и изъятие средств из подвалов экспортно-импортного банка увенчаются успехом, то всего кредит США сможет достичь 1 млрд долл. Посовещавшись с гарнизоном осажденной крепости, Английского банка, руководители Федерального резервного банка начали понимать: чтобы операция увенчалась успехом, придется просить другие центральные «континентальные» (хотя в их число были включены банки Канады и Японии) банки о дополнительных кредитах в сумме 1,5 млрд долл., а возможно, и больше. Таким образом, суммарный вклад континентальных банков окажется больше вклада банков американских, и Хэйс с Кумбсом понимали, что это может не понравиться континентальным банкирам и правительствам.

В 15:00 началось селекторное совещание 12 членов Комитета открытого рынка, находившихся в своих кабинетах в шести городах, от Нью-Йорка до Сан-Франциско. Члены комитета выслушали сообщение Кумбса, который сухо и бесстрастно охарактеризовал ситуацию и предложил решение. Убедить членов комитета оказалось нетрудно. Через 15 минут они единодушно проголосовали за увеличение свопового кредита до 750 млн долл. при условии, что удастся добиться дополнительного кредитования от других центральных банков.

Вечером из Вашингтона пришло предварительное сообщение, что экспортно-импортный банк готов выделить соответствующую сумму и окончательное решение последует ближе к ночи. Можно было считать, что 1 млрд долл. дополнительного кредита Английскому банку уже у того в кармане. Осталось побудить к действиям континентальные банки. В Европе побуждать пока было некого — на континенте стояла глубокая ночь, все банкиры спали. Следовательно, час икс — момент завтрашнего открытия европейских банков, и судьба фунта будет решена в течение нескольких последующих часов. Уходя из банка, Хэйс распорядился, чтобы за ним в четыре часа утра прислали машину в Нью-Канаан, и в начале шестого поездом поехал домой. Позже он высказал сожаление, что поступил так буднично в столь драматичный момент. «Я очень неохотно покидал банк, — говорил он. — Оглядываясь назад, я думаю, что мне не следовало так поступать. Дело не в том, что это могло как-то навредить, — дома я был так же полезен, как и в Нью-Йорке; весь день я провисел на телефоне, разговаривая с Чарли Кумбсом, который остался в Нью-Йорке, — а в том, что такие вещи не каждый день случаются в жизни банкира. Но я — дитя своих привычек. У меня жесткий принцип — соблюдать равновесие между работой и частной жизнью». Возможно, Хэйс чего-то недоговаривает. Наверняка есть еще и другой жесткий принцип, согласно которому президенты или управляющие банками не ночуют на своих рабочих местах. Если бы пронесся слух, что педантичный Хэйс ночует в банке, многие могли бы счесть это таким же признаком паники, как повышение учетной ставки Английским банком в понедельник.