Джон Брукс - Бизнес-приключения. 12 классических историй Уолл-cтрит

Всеобщий валютный крах 1930-х годов на самом деле начался не в Лондоне, а на континенте, когда летом 1931 года внезапный «налет» вкладчиков на австрийский банк Creditanstalt привел к его разорению. Начал работать принцип домино банковских банкротств — если можно говорить о том, что такое существует. Германские потери в результате этого сравнительного небольшого краха привели к банковскому кризису в Германии, а потом, поскольку огромные британские денежные средства оказались заморожены в обанкротившихся банках континентальной Европы, паника форсировала Ла-Манш и вторглась в вотчину всесильного фунта. Спрос на золото в обмен на фунты быстро стал непосильным для Английского банка даже после заимствований у Франции и Соединенных Штатов. Британия встала перед нелегким выбором: либо ввести почти ростовщический ссудный процент — между 8 и 10 %, — чтобы удержать резервы и прекратить отток золота, либо отказаться от золотого стандарта. Первый вариант привел бы к еще большей депрессии в отечественной экономике, насчитывающей 2 500 000 безработных, и был признан бессовестным. Соответственно, 21 сентября 1931 года Английский банк объявил, что отказывается продавать золото.

Это действие поразило финансовый мир как удар грома с ясного неба. Престиж фунта в 1931 году был так велик, что Джон Мейнард Кейнс, уже тогда считавшийся великим британским экономистом, не без иронии заметил: это не фунт бежал от золота, а золото от фунта. В любом случае, старая система сорвалась с якоря. Наступил хаос. За несколько недель все страны на огромных пространствах земного шара, находившиеся под мощным экономическим и политическим влиянием Британии, отказались от золотого стандарта. Остальные ведущие валюты мира либо тоже отказались от золота, либо были сильно девальвированы по отношению к нему, и на свободном рынке британская валюта упала с 4,86 до 3,5 долл. за один фунт. Потом сорвался и доллар — новый потенциальный якорь. В 1933 году Соединенные Штаты, поверженные самой тяжелой депрессией за всю историю, тоже отказались от золотого стандарта. Через год США вернулись к золотому стандарту, но в видоизмененной форме так называемого золотовалютного стандарта, по условиям которого прекратилась чеканка золотой монеты, а Федеральный резерв обязали продавать золото в слитках другим центральным банкам и только им. Причем по девальвированной стоимости, составившей 41 % от прежней цены. Девальвация доллара позволила восстановить прежний паритет фунта и доллара, но для Британии было слабым утешением привязаться к не слишком надежному якорю. Даже и в таком положении следующие пять лет, когда в финансовом мире царил принцип «пусть сегодня по миру идет мой сосед, а не я», фунт немного потерял в сравнении с другими валютами. Когда разразилась Вторая мировая война, британское правительство установило цену фунта в 4,03 долл. и держало ее, невзирая на сопротивление свободного рынка. Таким курс и оставался больше 10 лет, правда, только официально. На свободном рынке нейтральной Швейцарии курс фунта колебался в зависимости от военных успехов Британии и в самые тяжелые моменты падал до 2 долл. за фунт.

После войны фунт почти все время лихорадило. Новые правила игры в международных финансах, принятые в Бреттон-Вудсе, признали старый золотой стандарт слишком ригидным, а бумажные стандарты 1930-х годов неустойчивыми. Родился компромисс, согласно которому доллар, отныне король всех валют, остался привязан к золоту, а фунт вместе с другими ведущими мировыми валютами не к золоту, а к доллару по ценам, фиксированным внутри установленных границ. Действительно, послевоенная эпоха заявила о себе девальвацией фунта, почти такой же радикальной, как в 1931 году, хотя и не чреватой такими же катастрофическими последствиями. Фунт, подобно большинству европейских валют, вышел из Бреттон-Вудских соглашений [58] Международная система организации денежных отношений и торговых расчетов, установленная в результате Бреттон-Вудской конференции (1–22 июля 1944 года). Сменила финансовую систему, основанную на золотом стандарте. чудовищно переоцененным в сравнении с разоренной экономикой, которую он представлял, и держался на декретированном уровне только благодаря государственному контролю. Осенью 1949 года, после полутора лет упорных слухов о девальвации, буйства черного рынка фунта и потерь золота, сокративших британские резервы до опасно низкого уровня, фунт был девальвирован с 4,03 до 2,8 долл. Вскоре все важные валюты европейских (некоммунистических) стран, за исключением американского доллара и швейцарского франка, последовали примеру фунта. Однако без последствий в виде истощения торговли и хаоса: девальвация 1949 года, в отличие от 1931 года и последующих лет, не была неконтролируемой попыткой придавленных депрессией стран любой ценой выиграть конкурентные преимущества. Она стала лишь признанием опустошенных войной стран: они выздоровели до такой степени, что могут теперь устоять в относительно свободной международной конкуренции без искусственных подпорок. Действительно, мировая торговля, вместо того чтобы зачахнуть, резко пошла в гору. Но даже при новой, более рациональной цене фунт не раз оказывался на волосок от падения. Он переживал кризисы разной силы в 1952, 1955, 1957 и 1961 годах. В такой несентиментальной и бестактной манере фунт — так же, как его движение по порочному кругу в прошлом точно следовало взлетам и падениям Британии — с его рецидивирующей слабостью всем своим поведением намекал: тех ограничений, на которые Британия решилась в 1949 году, недостаточно, чтобы соответствовать съежившимся экономическим возможностям.

В ноябре 1964 года эти намеки с унизительным подтекстом дошли до британского народа. Эмоции, испытываемые людьми при мыслях о судьбе фунта, хорошо видны в обсуждении ситуации в рубрике писем Times, когда кризис был в самом разгаре. Один читатель по имени А. Литтл подверг критике всех, кто бил себя в грудь, скорбел о судьбе фунта и тяжело переживал слухи о девальвации. Читатель полагал, что это чисто экономические проблемы, не имеющие никакого отношения к морали. Литтлу с быстротой молнии ответил некто Хэдфилд. «Можно ли найти более красноречивое свидетельство бездушия нашего времени, чем письмо Литтла? — вопрошал Хэдфилд. — Девальвация не имеет никакого отношения к морали? Предательство — ибо девальвация — это предательство, ни больше, ни меньше, — становится респектабельным!» Тональность письма Хэдфилда стара, как английский фунт, — крик души разъяренного патриота.

В течение десяти дней, прошедших после базельской встречи, главной заботой сотрудников Федерального резервного банка в Нью-Йорке был не фунт, а доллар. Темп развития дефицита американского платежного баланса дополз до опасной черты и достиг почти 6 млрд долл. в год. Стало ясно, что повышение британцами банковской учетной ставки, если ничего не предпринимать, приведет к переключению спекулятивных атак с фунта на доллар. Хэйс, Кумбс и вашингтонские валютные эксперты — Вильям Макчесни Мартин, председатель правления Федерального резерва, секретарь министерства финансов Дуглас Диллон и заместитель министра финансов Роберт Руза — пришли к выводу, что если британцы поднимут учетную ставку, то Федеральный резерв будет вынужден — в целях самозащиты — поднять свою ставку выше текущих 3,5 %. По этому деликатному вопросу Хэйс несколько раз беседовал по телефону со своим лондонским коллегой лордом Кромером. Аристократ до мозга костей, крестник короля Георга V и внук сэра Эвелина Бэринга, первого графа Кромера (который, будучи британским агентом в Египте, отомстил за смерть Китайского Гордона в 1885 году [59] Чарльз Джордж Гордон (1833–1885) — один из самых знаменитых английских генералов XIX века, известный под именем Китайского Гордона, Гордона Хартумского или Гордона-паши. Участник войн в Китае. Погиб в Судане при исполнении обязанностей. Имеется в виду «месть» Бэринга, фактически управлявшего финансами Египта. ), лорд Кромер, кроме того, был блистательным банкиром. В свои 43 года он оказался самым молодым из всех, кто когда-либо распоряжался сокровищами Английского банка. За время частых встреч в Базеле и других местах они с Хэйсом стали близкими друзьями.