Ог Мандино - Выбор

– Только не говори мне…

– Я сделал это, папа! Сделал! Сегодня! Ни одного хита, ни одного рана [25], один пробежал три базы!

– Ух ты! Просто сенсация. Поздравляю, сынок! Я так тобой горжусь. Этой новостью ты поднял мне настроение не только на сегодня, но и до конца тура. Прости, что не смог быть с тобой во время игры. Спасибо тебе, спасибо огромное! Очень скучаю по тебе.

– Я тоже скучаю по тебе, папа. Скоро увидимся. Даю маму.

Луиза подошла к телефону не сразу.

– Луиза? Ты где, Луиза?

– Да, я здесь, милый. Просто дожидалась, пока Тодд уйдет. Хочу сказать тебе кое-что еще…

– Что? Что случилось?

– Ну, после сегодняшней победы тренер Мерфи подарил Тодду бейсбольный мяч. Всю дорогу домой он сидел рядом со мной на переднем сиденье с мячиком в перчатке и молчал. Наконец, я поинтересовалась у него, почему он такой грустный после столь значительной победы в качестве питчера, а он заплакал и сказал, что все это не имеет никакого значения, ведь папа не видел игры.

– О боже…

– А знаешь, что лежит с сегодняшнего вечера на твоем комоде?

– Что?

– Бейсбольный мячик. С этой игры. Он поставил на нем автограф, как только вернулся домой. На нем написано: «Папе, С ЛЮБОВЬЮ, Тодд». Причем слова «с любовью» выведены жирными, заглавными буквами!

В МЕМФИСЕ ДВА РЕКЛАМНЫХ ДНЯ ПРОШЛИ занимательно и очень даже продуктивно. По меньшей мере баллов девять по десятибалльной шкале. Отменные интервью и восторженная толпа, штурмом берущая книжные магазины, а еще звонок Дэвида Коронета в первый же день моего пребывания в этом замечательном городе. По сводкам отдела продаж и в соответствии с данными компьютеров за пять недель продано более семи миллионов экземпляров книги в мягком переплете. Новый рекорд в издательском деле! Еще одна хорошая новость, которая, по его словам, и он в этом уверен, должна меня порадовать – согласно данным «Publishers Weekly» «Ключ к лучшей жизни» возглавил список бестселлеров в мягком переплете. В довершение издание в твердом переплете продолжает лидировать в списках своей категории – невиданное прежде достижение.

Обняв и поблагодарив Марсию Бечтол, представителя «Goliath Books» в Мемфисе и моего славного ангела-хранителя на протяжении последних двух суток, в десять часов вечера я поднялся на борт рейса 1774 компании «Delta». Прибытие в Атланту, следующий пункт назначения, ожидалось в 23:26 с учетом часовой разницы во времени. Однако столь напряженный график меня больше не беспокоил. Я свыкся с повседневностью, вдохновленный сознанием того, что после Атланты останется посетить всего семь городов – две недели до воссоединения с семьей.

– Похоже, все тут в вашем полном распоряжении, сэр, – заметила улыбающаяся стюардесса, беря у меня куртку и осматривая пустой салон первого класса. – Могу я предложить вам что-нибудь перед взлетом?

Я покачал головой, удовлетворенный тем, что она меня не узнала. После пяти встреч с раздачей автографов тем днем в Мемфисе сил для светской беседы совсем не осталось.

Стоило коснуться головой подголовника, как я впал в дрему и пришел в себя от тряски самолета, выруливающего по взлетно-посадочной полосе. Место рядом оказалось занятым. Причем кем! Александр Энтони аккуратно поправил белую замшевую куртку под ремнем безопасности, потом повернулся и протянул мне свою большую руку.

– Марк, рад видеть тебя снова! Недурно выглядишь. Видать, тур пошел тебе на пользу.

Что мне было ответить? Меньше всего ожидал, что повстречаю его во время ночного перелета в Атланту. Или куда бы то ни было. Пока я усердно собирался с мыслями, «Боинг‑727» рванул вперед по взлетно-посадочной полосе с ревом всех своих лошадиных сил, со скрипами, стонами и толчками. Вскоре мы парили в воздухе, сразу приняв вправо. Все еще находясь под впечатлением, я не мог вымолвить ни слова, продолжая смотреть на старика, пока тот не улыбнулся и не похлопал меня по колену, словно ребенка.

– Надеюсь, не возражаешь, что я расположился рядом, хотя у нас обоих довольно длинные ноги. Должно быть, ты порядком вымотался после напряженного дня. Свободных мест полно, думаю, мне позволят пересесть, тогда ты сможешь вытянуть ноги и вздремнуть.

– Не возражаю? – поперхнувшись, переспросил его. – Естественно, не возражаю, Алекс. Чудесно встретить вас снова. Просто пытаюсь прийти в себя после шока, когда, проснувшись, обнаружил вас напротив. Не думал, что такое возможно. Что вы делали в Мемфисе? Навещали друзей? Вы говорили, будто никто о вас не знает. Или путешествуете инкогнито?

Он засмеялся.

– Инкогнито? Именно. Иногда мне приходится путешествовать, выполняя разовые поручения. Между прочим, сейчас я лечу с вами как раз по служебной надобности.

Я покачал головой. Хорошо хоть мозг еще способен воспринимать шутки старика.

– Надо полагать, выполняя порученное, вы пользуетесь другой фамилией?

Он утвердительно кивнул.

– И какой, если не секрет?

– Салом, – тихо произнес он. – А. В. Салом.

В тусклом освещении салона я видел, как он изучающе рассматривает мое лицо своими бледно-голубыми глазами, оценивая впечатление от сказанного. У меня бешено заколотилось сердце. Я расстегнул ремень безопасности и попутно убрал ногу с другой ноги.

– Вы? – выдавил я, едва признав собственный голос. – Вы!

Он промолчал.

– Вы – тот шизоид, который слал нам все эти жеманные записки, выведенные каллиграфическим почерком? Они лишили нас покоя. Так вы вовсе не Александр Энтони?

– Марк, я действительно Александр Энтони. Этими посланиями я лишь пытался заранее подготовить тебя к тому, что должно произойти. Думал, ты вполне сообразительный, чтобы разгадать их значение, особенно с подписью: «А. В. Салом».

Я пытался справиться с гневом.

– Какое такое значение? Объяснитесь, что ли. Не силен я загадки разгадывать.

– Авессалом. Сын Давида. Он пал в битве, а его отец, сраженный столь трагическим концом, все причитал: «Сын мой, сын мой… кто бы дал мне умереть вместо тебя».

– Алекс, не пойму, черт бы вас подрал, к чему вы клоните. Мне трудно поверить, что человек с вашим интеллектом способен опуститься до таких мерзких выходок. Может быть не вы отправитель этих странных посланий.

Старик вдохнул, пожал плечами, подался вперед и достал из кармана переднего сиденья предлагаемый пассажирам самолетов «Delta» журнал «Небо». Из внутреннего кармана куртки извлек гигантскую перьевую авторучку, медленно снял колпачок, что-то написал на обложке журнала и протянул его мне. У меня свело живот. Моя фамилия была выведена теми же синими каллиграфическими буквами, которые нервировали нас в полученных письмах. Ассоциация была такой, словно меня вжали в кресло стоматолога. Та же беспомощность, бессилие и безысходность попавшего в переплет – другой властвует над тобой. Но сдаваться без борьбы я не собирался.