Александр Соловьев - Корпорации-монстры: войны сильнейших, истории успеха

Защищенный, с одной стороны, киноуспехами, а с другой – стройными рядами юристов, Эйснер получил свободу действий, необходимую для создания Вселенной. Тут-то, собственно, и обнаружилось главное достоинство Майкла Эйснера. Которое, собственно, и возвело его в ранг менеджера милостию Божьей. Ему никогда не приходили в голову отдельные идеи – только полномасштабные эпохальные планы.

Проще говоря, замышляя строительство нового парка, Эйснер заранее просчитывал, сколько корпорация заработает на пристроенном к нему отеле. И на бесплатной рекламе собственных фильмов. И, разумеется, на собственных ресторанах, магазинах, сувенирах. Решая поддержать тот или иной проект, Эйснер не успокаивался, пока не убеждался в том, что идея будет выжата, как лимон в тарелке с устрицами.

После десяти лет сплошного извержения вулкана пейзаж выглядел весьма внушительно. Три парка – во Флориде, Калифорнии и Японии – принимали ежегодно по пятьсот тысяч посетителей. Новые аттракционы для Диснейленда разрабатывал Джордж Лукас. С массивным применением своей любимой электроники и космических спецэффектов. Пятьдесят пять офисных зданий, ресторанов, отелей и магазинов.

Кинопроизводство украсилось прокатными шлягерами для всех возрастов – от сверхприбыльного Lion King, немедленно принесшего в прокате миллиард долларов, до идеала всех хорошеньких продавщиц – Pretty Women (за участие в котором Эйснер, к слову, заплатил слегка стареющему Ричарду Гиру всего лишь два миллиона).

Старые диснеевские шедевры срочно перевели на видеокассеты, где они еще раз принесли корпорации столько прибыли, сколько старик Уолт, вероятно, не заработал за всю жизнь. Фирменные магазины Walt Disney продавали все – от ластиков в форме Микки Мауса за 50 центов до бриллиантовых Disney-брошей по 3200 долларов. В начале 90-х по сходной цене любой мог стать подданным императора Майкла Эйснера и жителем империи Диснея.

Биржевая стоимость корпорации составляла двадцать восемь миллиардов долларов. Что сильно превышало стоимость такого, к примеру, гиганта, как Ford. Акции Walt Disney Со. вошли в тот пакет, по которому вычисляется котировка индекса Dow Jones. Годовая прибыль акционеров выросла в шестнадцать раз.

Говорят, Голливуд на семьдесят пять процентов состоит из ревности и на двадцать пять – из мстительности. Эйснеру, понятно, не один благодетель желал, чтобы его, с его сверхкарьерой, черти взяли. В 1994-м году казалось, самые злобные пожелания сбылись на все сто пятьдесят.

Сначала в авиакатастрофе погиб Фрэнк Уэллс. Затем Джеффри Катценберг, друг дома и старинный приятель, потребовал себе место Уэллса. Эйснер, как всегда, когда у него просили больше, чем он намеревался дать, прервал переговоры. И не заплатил даже когда-то обещанную Джеффри премию в сто миллионов долларов. А в июле 1994-го Майкл Эйснер очутился в больнице. С операцией на сердце.

Уже перед тем, как давать ему наркоз, врач пустил жену и сыновей попрощаться. На всякий случай. Эйснер – не задумываясь о нелепости самого жеста – использовал эти две минуты на то, чтобы отдать жене запечатанный список своих возможных преемников, доведись операции кончиться неудачно. Операция закончилась успешно.

Задачей родных и сотрудников на ближайший год стало не подпускать шефа к телефонной трубке. А задачей официантов высокопоставленного гриль-ресторана Four Seasons – не показывать Эйснеру меню. Чтобы не расстраивать клиента. Ему предупредительно приносили тарелку с обезжиренным овощным обедом.

Дело шло к постепенному переходу на полупенсионный режим. Состояние Эйснера оценивали в триста пятьдесят миллионов долларов. Кроме того, в запасе у него все еще оставались сотни тысяч акций Walt Disney Со. Но Эйснер отложил выход на пенсию. До худших времен.

Они начались с того, что Эйснер решил... истратить девятнадцать миллиардов долларов. Как раз эту скромную сумму просили за один из самых крупных мировых концернов multimedia – ABC. К концу 1995-го в его распоряжении оказались в общей сложности три киностудии, одиннадцать телестанций, двадцать один радиоканал, четыре канала кабельного телевидения, три издательства, газеты и журналы в тринадцати штатах. А кроме того – восемьдесят пять тысяч служащих и четыре с половиной миллиарда долларов ежегодных наличных заработков.

И лучший голливудский агент Майкл Овитц, который пришел как раз на место Уэллса, на пост президента корпорации. Он согласился владеть миром Диснея на паях. На следующее утро после его назначения концерн Disney подорожал на бирже. На миллиард долларов. Всем было прекрасно известно, что Овитц приносит с собою связи, равных которым нет. И стопроцентное знание запутанной анатомии шоу-бизнеса.

Тем не менее, дружественная пресса единогласно взвыла от изумления.

От Майкла Овитца ожидали чего угодно. Но то, что Number One киномира согласится стать Number Two при Эйснере, никак не укладывалось в воображении общественного мнения. Голливудские холмы огласились прогнозами самого единодушного толка. Союзу Овитц-Эйснер прочили крах. Скорый и неизбежный.

Оба будущих босса Вселенной загадочно улыбались. И туманно объясняли:

– что никакого конфликта самолюбий не предвидится;

– что им обоим не по четырнадцать лет;

– что дело не в размерах обещанной Овитцу зарплаты;

– что оба они не курят, не играют в казино и вообще имеют массу общего;

– что их дружбе уже двадцать лет;

что для Овитца не будут покупать специальный самолет – зато отдадут ему тот, который числится на балансе свежекупленной ABC.

Короче говоря, все мрачные предположения беспочвенны. Публика – дура. Майклу Овитцу поспешно отдали три основные отрасли Disney – парки, кинопроизводство и индустрию сувениров. Общественное мнение, устыдившись собственной примитивности, перестало строить беспочвенные предположения, которые и впрямь оказались безнадежно бледными по сравнению с действительностью.

Звездный дуэт Овитц-Эйснер развалился через четырнадцать месяцев. Самые законченные пессимисты рассчитывали все же на три года. За этот рекордно короткий срок методичный Овитц кое-что успел. Он испортил отношения решительно со всеми коллегами по Disney/ABC. И влез в авантюру с фильмом о далай-ламе – на фоне запланированной Disney экспансии в Китай. Начинать ее со столь болезненной для КНР темы было верхом безрассудства. И Отвицу пришлось уйти.

Его «золотой парашют» оценивался в сумму от сорока до ста сорока миллионов долларов. Такая «вилка» объяснялась не только традиционной закрытостью большого бизнеса в подобных вопросах. Просто большую часть этой суммы составляли акции Disney. Свободному бизнесмену Овитцу предстояло надеяться на то, что корпорация найдет более талантливого, чем он, менеджера, да бурчать о том, что его провал был заговором «голубой мафии» Голливуда.