Сара Лейси - Мечтай, создавай, изменяй!

Для этих людей Пекин вовсе не столица посткоммунистического деспотического государства с жесткой цензурой, которое следует ненавидеть и бояться. Это город их мечты. Действительно, у этого поколения Китай не ассоциируется с побоищем на площади Тяньаньмень или с председателем Мао. Может быть, они изучали тот Китай в университете, но им не пришлось жить во времена, когда американцев потрясали сообщения о творящемся там «красном терроре». Они знают, что Китай вряд ли можно считать демократическим государством. Они знают, что здесь нет свободы слова. И на собственном опыте убедились в том, что это один из самых сложных регионов с точки зрения ведения бизнеса. Но эти молодые люди также знают, что современный Китай, и особенно Пекин, прошли долгий путь, радикально изменив приоритеты и направление развития. В эмигрантском Шанхае многие китайцы берут американские имена, чтобы легче было вести бизнес.

Столицы большинства стран представляют собой сонные правительственные города, в которых не происходит ничего выдающегося. Только не Пекин — в этом месте кипит политическая, культурная, промышленная, предпринимательская и финансовая деятельность; даже искусство и мода сконцентрированы здесь. Не так уж мало, учитывая, что многие крупнейшие политические битвы XXI столетия — за права человека, развитие демократии, свободы слова, бизнеса, — скорее всего, разыграются именно здесь. Когда речь заходит о деньгах и бизнесе, Пекин — это нечто большее. Это яркий маяк для искателей прибыли из западных стран, стремящихся урвать свою часть 1,3-миллиардной «китайской мечты».

За минувшее десятилетие Пекин очень изменился, и не только благодаря Олимпийским играм 2008 года. Раньше слово «Пекин» было синонимом некомфортного места. В народе город называют ванной, потому что он со всех сторон окружен горными грядами, а протекающие через него две реки создают жаркую и душную атмосферу сауны большую часть года, что служит источником значительной части смога и пыли в окрестных провинциях. Многие негативные слухи о Китае на Западе сильно преувеличены, но то, что говорят о загрязнении окружающей среды, — чистая правда, и особенно эта проблема характерна для Пекина. Иностранцы очень быстро узнают о местном правиле: высморкавшись, лучше не смотреть на платок. В некоторые дни темно-серые тучи на горизонте несут с собой не просто смог, а песчаную бурю, регулярно накрывающую город весной и осенью. В такие дни палящий зной или пронизывающий зимний холод еще труднее переносить из-за высокой влажности.

Тем не менее, впервые приехав сюда после Олимпийских игр 2008 года, я не назвала бы Пекин некомфортным местом. Стремление удерживать темп роста экономики на отметке 10 процентов приводит к бурному строительству отелей, жилья, развитию разветвленной инфраструктуры. Совершенно новый пекинский аэропорт никогда не бывает переполнен, однако строится еще один. Пол почти в каждом государственном учреждении, магазине или офисе надраен так, что по нему можно кататься. Помимо стабильного роста ВВП китайцы придают огромное значение долгосрочному планированию, хотя типично западное стремление к сиюминутному наслаждению уже проникает в молодежную среду. Китайцы педантичны, неутомимы и учатся делать деньги. Многие доказывают, что рост их экономики обусловлен мыльным пузырем операций с недвижимостью, инфраструктурных проектов, который постоянно подпитывает экономику страны, а до 2010 года — искусственным регулированием курса национальной валюты для поддержания притока в страну долларовых поступлений от экспорта. Возможно, Китай не считает свой рынок развивающимся. По крайней мере, в крупнейших городах он уже вполне развился.

Возле моего отеля есть бар под названием D Lounge. Такое же заведение можно найти и на Манхэттене, и в Лос-Анджелесе. Туда-то я и направилась в первый же вечер моего второго визита в Китай, и с кем, думаете, столкнулась как раз у входа? С Яном Зангом — королем выпускников Лиги плюща. В такой большой стране, как Китай, американская диаспора чувствует себя на удивление комфортно. Занг убедился, что я попала внутрь, и представил меня нескольким друзьям. Многих я не знала, а некоторых запомнила в тот вечер в баре между Башней и Колокольней. В последний раз я видела одного из них в караоке-баре; у него на коленях сидела блондинка, пила виски с зеленым чаем, а он уверял ее в вечной любви. Однако сейчас блондинки нет рядом, а парень болтает с хорошенькой китаянкой. Справедливости ради надо отметить, что в Китае все происходит очень быстро.

Бокалы постоянно наполняются, идет задушевная беседа. Некомфортное место? Ни в коем случае. В этом ярко освещенном баре, битком набитом преуспевающими людьми, увлеченными идеей создания собственных стартапов и стремящимися преодолеть любые препятствия на пути к триумфальному возвращению домой, меньше всего задумываешься о недостатке комфорта.

Это их Китай — центр экономического бума, охватившего невиданную ранее территорию. А они — потерянное западное поколение лидеров. Целая армия умных, блестяще образованных, бесстрашных беженцев, заполонивших Китай, как когда-то в 1930-х Джеймс Джойс, Гертруда Стайн и Пикассо завоевывали Париж. Они смеются, вспоминают о друзьях, пытающихся занять стремительно сокращающиеся вакансии на Уолл-стрит или в консалтинговых фирмах. А они в это время зарабатывают бесценный опыт в самой удивительной, быстро растущей и быстро меняющейся стране современности, и делают это в стильной и весьма привлекательной обстановке.

Конечно, есть одна небольшая проблема. Для любого человека за пределами этого бара их Китай — не настоящий Китай.

Ричард Робинсон — американец, основавший свой бизнес в Китае десять лет назад, — работает над созданием уже шестого стартапа в этой стране. Задолго до появления потерянного западного поколения он проехал до самого конца по Транссибирской магистрали, да так и остался здесь, потому что влюбился. Сейчас у него уже двое детей со знаком «сделано в Китае». Эта страна стала его домом. Его последняя компания разрабатывает игры для iPhone при участии квалифицированных китайских специалистов. Робинсон прекрасно разбирается в китайском рынке веб-приложений, но сможет ли он стать новым Марком Цукербергом для Китая? Ни в коем случае, считает он. И никто из приезжих тоже. Большинство американцев — как и США в целом — могут лишь поучаствовать в этой бешеной гонке. Отчасти; потому, что мало кто из них может понять ее смысл, и американцы меньше всего. Китайское экономическое чудо — это не просто люди и заводы Китая, это огромная и многоликая страна, почти сто лет находившаяся в изоляции и сегодня стремительно наверстывающая упущенное.