Диана Джонс - Ведьмина неделя

Но второй “игрек” по-прежнему сидел, как сборище истуканов. Именно поэтому инквизитор Литтлтон снова принялся орать. Он был из тех людей, которых просто-таки невозможно заставить молчать — и Крестоманси пришлось отпустить его, чтобы получить возможность держать всех остальных.

— Да заткнись же! — рычал инквизитор.

— Ба-бах! — продолжала Нэн. — И вот Парламент взлетел на воздух, но в здании никого не было. Этим бы все и кончилось, тем более что сам Гай Фокс остался жив. Но помните — была Ведьмина неделя! Так что взрыв привел к гораздо большим разрушениям. Этим взрывом целую радужную полосу, в которой мы находимся, вместе со всей окрестной магией откололо от мира — вроде длинной цветной щепки. Но эта щепка откололась не полностью. Она обоими концами держится за остальную радугу — так до сих пор и происходит! А мы можем прилепить ее обратно, но для этого надо сделать так, чтобы взрыва никогда и не было. Поскольку сегодня Хэллоуин, то магия кругом даже сильнее обычного...

Чарлз увидел, что Крестоманси начинает дрожать. Похоже, он выдохся. Выходит, у него просто не осталось сил на то, чтобы прилепить отколовшуюся щепку обратно к нужному миру. Чарлз вскочил. Он хотел извиниться. Ведь ясное же дело, такой могущественный маг, как Крестоманси, мог попросту взять и исчезнуть, едва появился инквизитор Литтлтон. А Крестоманси решил остаться и помочь им. Но извинения могут и подождать. Чарлз понял — пора действовать, а благодаря Нэн твердо знал, что именно предпринять.

— Сидеть, мальчишка! — проскрежетал инквизитор Литтлтон.

Чарлз пропустил это мимо ушей. Он кинулся по проходу и схватил Саймона Силверсона за блейзер.

— Саймон! Что сделал Гай Фокс? Говори, быстро!

Саймон вытаращился на Чарлза. Он замотал головой, показывая на рот.

— Ну давай! Говори, кретин! — закричал Чарлз и крепко потряс Саймона.

Саймон сжал губы. Он боялся говорить… Это было как страшный сон.

— Скажи, что сделал Гай Фокс! — заорал на него Чарлз. Он отпустил Саймона и стал бомбардировать его магией, чтобы заставить открыть рот — Саймон только тряс головой.

Нирупам тоже догадался.

— Саймон, говори! — взмолился он.

И тут весь остальной второй “игрек” сообразил наконец, чего добивается Чарлз.

Все повскакали с мест и принялись кричать на Саймона: “САЙМОН, ГОВОРИ!” Мистер Уэнтворт тоже кричал, к нему присоединился голос Брайана. Магия хлестала Саймона немилосердно, даже Делия и Карен тоже кричали на него. Нэн присоединилась к хору, а внутри у нее так и клокотало от гордости и восторга. У нее все получилось, она добилась того, чего хотела, попросту описав это словами! И правда ничуть не хуже колдовства!

— САЙМОН, ГОВОРИ! — кричали все. Саймон открыл рот.

— Я... Ну отстаньте же! — Он ужасно перепугался, представив себе, что может случиться, но стоило ему заговорить — и сопротивляться хлеставшей его магии уже не мог.— Он... Он... Гай Фокс взорвал Парламент!!!

Все кругом немедленно подернулось рябью.

Было так, словно весь мир превратился в огромный занавес, свисавший складками, но каждая складка так и колыхалась — вперед-назад, вперед-назад. Рябь побежала по партам, по окнам, по стенам, по людям… Все трепетали. Их тянуло во все стороны и снова бросало в дрожь, пока не показалось, что каждого вот-вот разорвет в клочки. Рябь стала такой сильной и резкой, что можно было заглянуть внутрь складок.

Какое-то мгновение на внешней стороне складок был прежний, знакомый класс, на одной складке с мисс Кэдвалладер стояли инквизитор и два громилы, а на соседней виднелся Крестоманси. А внутри складок были самые разные места.

Чарлз понял, что, если он хочет извиниться перед Крестоманси, лучше не откладывать. Он обернулся и открыл было рот — но тут складки разгладились, и все стало совсем по-другому.

— Пожалуйста, простите меня, сэр! — сказал один из мальчиков. Похоже, он действительно раскаивался… Чудо чудное!

Мистер Крестли вскинулся, решив, что задремал. По спине прополз холодок — в таких случаях обычно говорят, что кто-то ступил на твою могилу… Мистер Крестли поднял голову от тетрадок и оглядел класс.

В классе почему-то находился швейцар. Как бишь его? У него еще сиплый голос и по каждому вопросу свое дурацкое мнение...

Ах да, Литтлтон. Кажется, Литтлтон вставляет новое стекло взамен разбитого. Мистер Крестли озадаченно нахмурился, потому что не помнил, чтобы стекло вообще разбивали. Но, посмотрев на окна, он увидел, что одно из стекол и вправду только что вставили — оно было все в замазке и заляпано жирными пальцами.

— Ну вот, мистер Крестли. Как новенькое! — проскрежетал швейцар.

— Спасибо, Литтлтон, — холодно ответил мистер Крестли. Только дай этому Литтлтону поговорить — и он застрянет и сам станет учить класс уму-разуму. Мистер Крестли напряженно ждал, пока швейцар соберет инструменты и ретируется. Слава небесам!

— Спасибо, Чарлз, — сказал кто-то.

Мистер Крестли резко обернулся — и увидел, что в классе присутствует совершенно незнакомый человек! Незнакомец был высокий, усталый, и, судя по наряду, собирался на свадьбу. Мистер Крестли смутно подумал, что это, наверно, школьный инспектор — и учтиво приподнялся на стуле.

— Нет, что вы, не вставайте! — остановил его Крестоманси. — Я уже ухожу. — Он направился к двери. Перед тем, как выйти, он обернулся, еще раз оглядел второй “игрек” и произнес: — Если я кому-то из вас понадоблюсь, свяжитесь со мной через Старые Ворота.

Дверь за ним затворилась. Мистер Крестли снова уселся за тетрадки. Он оцепенел. На самой верхней тетрадке в стопке лежала записка. Только что ее тут совершенно точно не было. Записка была нацарапана печатными буквами обычной синей шариковой ручкой и у мистера Крестли при виде нее появилось престранное чувство, что ему уже приходилось бывать в такой же ситуации.

Но почему? Наверное, он задремал и увидел сон. Да. Стоило мистеру Крестли об этом подумать — и он понял, что действительно видел удивительный сон. Ему приснилось, что он преподает в совершенно ужасном интернате под названием Ларвуд — Хаус. Мистер Крестли задумчиво поглядел поверх опущенных голов второго “игрек”.

Он точно знал, что это общеобразовательная школа “Уютные Дубки” и что все школьники ежевечерне расходятся по домам. Хвала небесам! Мистеру Крестли всегда казалось, что преподавать в интернате — сущая каторга. Круглые сутки на работе!

Интересно, кто же написал эту записку? И тут, оглядывая класс, мистер Крестли испытал легкое потрясение, В классе не было многих героев его сна. Он отчетливо помнил стайку надоедливых девиц: Тереза Муллетт, Делия Мартин, Хизер Как-ее-там, Карен Как-то-еще... Их почему-то не было. И Дэна Смита тоже.