Владислав Крапивин - Портфель капитана Румба

Мальчишки с почтением стали обходить эти скульптурные портреты предков. У подножия каждого предка лежали бананы и лепешки из муки хлебного корня. Стояла в кокосовых скорлупах вода (она блестела, будто круглые зеркальца).

Храбрый Утути-Коа остановился перед идолом, покрытым хитрой резьбой.

– Это мой прапрадедушка, великий воин Утути-Касуи Касуса-Пунга, – вполголоса, но гордо объяснил он.

– Симпатичный, – вежливо прошептал Гвоздик. Ему не хотелось чем-нибудь, даже случайно, обидеть этих таинственных жителей караи-мораи. Хоть и деревянные, а кто их знает…

– Куау-ау-ау! – опять закричала в черных джунглях ночная птица, и все присели на корточки. Потом Туги прошептал, что теперь надо "быстро-быстро делать топ-топ в заросли, потому что скоро начнется всякое ой-ой-ой…"

Они укрылись на краю караи-мораи за широкими листьями дикого банана. И тихо дышали, ожидая страшное. Гвоздик хотел спросить, видел ли кто-нибудь раньше, как танцуют под луной духи предков. Но он боялся разжать губы.

– Куау!! – раздался птичий вопль над самой головой. Кто-то пискнул от испуга. И в этот миг из каменной хижины посреди поляны выскочило странное существо – с человеческим телом, но с зубастым черепом чудовища вместо головы. Оно заплясало, высоко подбрасывая костлявые ноги, и черная ломаная тень от него заплясала еще страшнее. Потом существо завыло, растопырило руки и скачками кинулось туда, где сидели мальчишки.

– Это Иххапури! Бежим! – скомандовал Туги, и все ринулись сквозь джунгли к деревне. Лишь через несколько минут остановились на крошечной полянке, сбились в кучку. Туги посчитал всех. Запутался, посчитал опять и сказал перепуганно:

– Дюжина и один. А было дюжина и два…

– Его схватил Иххапури, – всхлипнул Чабо. – И сожрал…

Гвоздику было очень жутко, но он собрал последние крохи смелости:

– Как это сожрал? Не имеет права. Пошли обратно! Нас же много…

Но в эту минуту из черных зарослей выбрался Утути-Коа.

– Где ты там застрял?! – накинулись на него.

– Хотел посмотреть поближе на Иххапури… А он и не побежал за нами! Поплясал, повыл, а потом пошел к моему предку Утути-Касуи Касуса-Пунга, взял его лепешку и стал жрать…

– Вот поймал бы он тебя, – с облегчением сказал Туги. – И вместо лепешки…

– Пфуги, – отмахнулся Утути-Коа. – Зря улепетывали. Надо было еще посмотреть. А вы струсили.

– И я струсил, – вздохнул Гвоздик. – Значит, я не выдержал испытания?

Все наперебой закричали, что выдержал. Еще как! Ведь он до конца был вместе со всеми и даже храбро предлагал вернуться за Утути-Коа!.. А то, что все перепугались, так это понятно. Ведь на караи-мораи появился не обыкновенный дух, а страшный Иххапури, который раз в году ночует в каменном доме посреди поляны предков и караулит тех, кто случайно забрел ночью на это священное место. Чтобы слопать…

Теперь всем, кроме Утути-Коа, было неловко, что удирали так быстро и что самый маленький оказался смелее всех. Поэтому дальше шли с излишне шумным разговором и громким смехом.

И лишь на краю деревни остановились. Примолкли.

Потому что в деревне был переполох. Перекликались женщины, бегала малышня. Перед хижиной Тонги Меа-Маа горел костер. Сам король стоял тут же вместе с дядюшкой Юферсом. Оба о чем-то спрашивали старую колдунью.

Как стало известно после, дядюшка Юферс проснулся среди ночи, не увидел в шалаше племянника и поднял шум. От шума проснулась деревня. Матери мальчишек, сбежавших на караи-мораи, тоже всполошились. Разбудили его величество и Тонгу.

– Придут, никуда не денутся, – успокаивала их Тонга.

Увидев сбившихся в кучку путешественников, жители разом успокоились. Тут же разошлись по хижинам, досыпать. И его величество, зевнув, тоже отправился почивать во дворец.

– А скажите-ка, мои ненаглядные, – очень ласково начала Тонга Меа-Маа, – куда это вы ходили в такую пору, когда все дети должны баи-баи, чтобы не сердить злых духов?

Все, надув губы и опустив головы, молчали.

– Королевский барабанщик Туги! – возгласила правительница деревни. – Почему ты не отвечаешь, когда старая Тонга ждет с таким нетерпением?

– На караи-мораи, – буркнул Туги, потому что никто в королевстве Нуканука (даже сам король!) не смел говорить Тонге Меа-Маа неправду.

– А разве вы не знаете, что духи наказывают тех, кто не слушается старших? У этих детей начинают болеть животы и на ушах вырастают болячки!

– Пфуги… – еле слышно возразил королевский барабанщик.

Тонга Меа-Маа подбоченилась и сказала:

– Баха-какава.

Гвоздик понял: "Иди сюда, радость моя ненаглядная…"

Туги надулся пуще прежнего и пошел. Тетушка Тонга погрозила ему пальцем, взяла "ненаглядную радость" под мышку, подняла на нем коротенький подол мочальной юбки и вляпала звонкий, как пистолетный выстрел, шлепок. Потом отпустила. Туги упал на четвереньки, отбежал так шагов на пять, вскочил, вытер под носом и пробубнил:

– Буу-фига… – Это переводится примерно так: "Ну и подумаешь, делов-то…"

– Биба! – деловито велела тетушка Тонга. То есть "следующий". И следующий, почесываясь, пошел… А остальные без лишних слов, только с тихими вздохами, встали в послушную очередь. И Гвоздик смущенно посопел и встал тоже. Куда деваться-то! Если сбежишь, получится совершенно не по-товарищески. И к тому же кто знает, может быть, это была заключительная часть испытания, чтобы стать настоящим "мумги-нуканука"… Он успел встать даже не последним, а в середине очереди. А когда хитрый и верткий Таи-Кикина сунулся вперед, чтобы скорее избавиться от неприятностей, Гвоздик сказал:

– Куда лезешь? Ты тут не стоял, занимай в хвосте…

Получившие шлепок пританцовывали и облегченно хихикали. Считалось, что теперь они прощены и злые духи им больше не грозят. Наравне со всеми Гвоздик получил звонкое прощение и тоже заприплясывал. Тетушка Тонга грозила ему пальцем, но глаза у нее были не сердитые.

Оказалось, что дядюшка находился неподалеку. Теперь, когда все кончилось благополучно, он был настроен благодушно и, похохатывая, сказал Гвоздику:

– Можно считать, что тебя посвятили в рыцари. Ведь это была рука королевской сестры, то есть великой герцогини.

Обидно только, что "посвящение в рыцари" видела ехидная Цыца-ига. Она выглядывала из-за пальмы, строила рожи и радовалась.

– Девчонки на всей Земле одинаковы. Я думаю, это она про нас наябедничала, – сказал Гвоздик приятелю Туги (он еще не знал, что тревогу поднял дядюшка).

– Завтра ночью я подсуну ей на циновку сушеного хаки-кусаи, – пообещал Туги.

Гвоздик не знал, что такое хаки-кусаи, но догадался, что визга будет много.