Владислав Крапивин - Портфель капитана Румба

Не менее необычна и дальнейшая судьба находки. Ее купил с аукциона премьер-министр малоизвестного островного государства Нуканука господин Туги Каи-Лулонга, который со своей супругой Цыцей-игой Мамуа-пена находился тогда в Сиднее с частным визитом. Премьер Туги сообщил, что статуя будет поставлена перед дворцом почтенного короля Катикали Четвертого, как памятник дружбы. На просьбу репортеров объяснить более подробно свой интерес к этой скульптуре, премьер неопределенно сослался на детские годы, а его супруга вежливо заметила: "Пфуги каманяна", что в примерном переводе означает: "Много будете знать – плохо станете спать…"]

– Да что вы… – смутился Гвоздик. – Не надо, я и так… Но только у меня беда: понимаете, пуговица сверху сюда скатилась… Не поможете ли найти, а?

– Это раз плюнуть! – горячо заверил Тилли-Тегус. – После игры мы обшарим каждую щель. Не то что пуговицу – любого микроба, если надо, отыщем!

– Тогда хорошо!.. Ой, а я не опоздаю к ужину? А то тетя Тонга разволнуется и дядя Ю ворчать станет.

– Успеете! Идемте скорее!

Так все удачно складывалось! И любопытно! Будет для дядюшки Ю новая история!

Вслед за Тилли-Тегусом Гвоздик пролез под толстой изогнутой трубой, затем они миновали железную дверцу. И оказались в высоком коридоре с громадным количеством всяких тюков и ящиков по сторонам. Здесь тоже горели лампы, ярче прежних.

"Видимо, грузовой трюм", – подумал Гвоздик.

Шли долго – будто по улице. Иногда коридор делал повороты, встречались на пути железные переборки с задраенными дверьми. Тилли-Тегус щелкал пальцами, и двери отодвигались с послушным рокотом подшипников…

Не сразу Гвоздик начал замечать перемены. Однако в конце концов его стало охватывать ощущение, будто он идет по настоящим улицам и переулкам. Ящики, оплетенные тросами тюки, обшитые мешковиной кипы товаров неуловимо менялись и все больше напоминали домики. Странно так! Смотришь в упор – ящик как ящик. Глянешь чуть в сторону – и кажется, что в нем появились окошки, сверху – острая черепичная крыша с трубой, а спереди – крылечко со столбиками и навесом… И такое впечатление, что домиков этих множество, они толпятся, становятся в неровные ряды, громоздятся друг над другом, как на горных склонах. Коридорный потолок исчезал куда-то, затягивался серой дымкой, свет множества ламп соединился в одно желтое пятно, которое светило, как солнце сквозь облачную пелену.

Гвоздик тряхнул головой, и тогда все эти нагромождения вокруг перестали наконец притворяться корабельными грузами. Честно превратились в сказочный городок.

Домики были разноцветные, с хитрыми украшениями, флюгерами над гребнями крыш, с узорчатыми переплетами на окнах. Они соединялись лесенками, мостиками, арками и решетками изгородей. Всюду стояли столбики с фонарями старинного вида. Посреди садика с деревьями в кадках бил маленький фонтан. Позади домов поднимались круглые башни средневекового замка – в них еще угадывались очертания больших бочек.

Красоту портили, пожалуй, только частые надписи углем и мелом. На дощатых заборах и кирпичных стенах там и тут было нацарапано: "Тулли-Тубус – глупый пень", "Вилли-Пупус + Пумпа-Бумпа = любовь", "Барракуды" – лучшая команда", "Акулы" – победят!" Среди других надписей белели крупные буквы: ЗД h СЬ БЫЛЪ ВАСЯ .

Как известно, Гвоздик уже выучил славянский алфавит и понимал, что к чему. "Ну и Вася, – подумал он. – Везде успел…" Впрочем, он догадывался, что Васи, скорее всего, разные…

– Как у вас тут здорово!

– Это наш главный город. В удаленных местах есть еще деревеньки, а здесь столица. Называется Нью-Гномборо…

– "Нью" – это ведь значит "новый"… – заметил Гвоздик. – Выходит, есть где-то еще и старый Гномборо?

– Был… – вздохнул Тилли-Тегус. – Каждый раз, когда пароход приходит в порт, случается разгрузка-погрузка, и наш город рассыпается, исчезает. Мы вынуждены отсиживаться в дальних трюмных закутках, а потом строить заново. Поэтому вот все время – "Нью"…

– А разве никто не замечает, что грузы превращаются в дома? – удивился Гвоздик.

– Что вы! Они превращаются только на время рейса!

– А если, когда идет плавание, кто-нибудь спустится сюда? Ну для проверки. И увидит такое…

– Никто не увидит, – с удовольствием сообщил Тилли-Тегус. – Конечно, мы строим город и раздвигаем пространство, но все это с помощью некоторых сказочных приемов. А взрослые, как известно, уверены, что сказок не бывает. Поэтому ничего и не замечают. Дети же здесь никогда не появляются. Вы – первый за всю историю… Идемте скорее, нас очень ждут. Видите, как пусто на улицах! Это потому, что все на стадионе…

Стадион оказался почти как настоящий, только поменьше. Над площадкой подымались ярусы скамеек. Они были забиты длиннобородыми гномами в пестрых колпаках и халатах и гномихами – румяными старушками в чепцах и передниках с оборками. Когда Тилли-Тегус через проход под трибуной вывел Гвоздика на поле, зрители захлопали и одобрительно засвистели (причем свистели даже старушки). Гвоздик очень смутился, хотя, казалось бы, уже привык и к славе, и к шумным встречам, когда жил в Сиднее. Он потупился и стал ковырять башмаком траву (она была искусственная – толстый ворсистый ковер).

Тилли-Тегус поднял руку.

– Уважаемые гномы! – возгласил он. – Этот замечательный мальчик Гвоздик, о котором вы все слышали, настолько добр, что без лишних слов согласился принять ваше приглашение и судить сегодняшнюю встречу между командами "Акулы" и "Барракуды"! Ура!

Ух, что поднялось на трибунах! Какой радостный рев! Гвоздик даже испугался, что весь Нью-Гномборо сейчас рассыплется, словно карточный городок. Минут десять бушевали трибуны, а Гвоздик сперва буквально засыхал от смущения, но в конце концов освоился и даже помахал над головой ладонью.

Наконец зрители поутихли, заиграли блестящие трубы маленького оркестра, и на поле выкатились двумя вереницами обе команды. "Акулы" – в зеленых трусах и желтых майках, "Барракуды" – во всем белом с голубыми полосками. Правда, майки висели мешками, а трусы на коротких гномьих ножках достигали пяток, но все-таки форма! Как полагается.

Тилли-Тегус начал церемонно представлять всех игроков судье. Гвоздик пожимал большие мягкие ладони, и в голове у него путались похожие друг на друга имена:

– Телли-Тигис…

– Буги-Кугис…

– Куги-Бугис…

– Топи-Тапус…

– Тапи-Топус…

И так далее!.. Лишь одного гнома – очень румяного, с ясными желтыми глазами и бородой веером, звали удивительно и непохоже на других: Чай-с-Лимоном!