Игорь Минутко - Что там, за поворотом?

Теперь вам уже не надо доказывать, насколько интереснее жить на свете людям с воображением? Если оно у вас есть, возблагодарите судьбу. Если нет — факт печальный, но отчаиваться не надо. Воображение можно развить так же, как воспитать силу воли. Все, как говорится, в наших руках.

...По шатким ступеням Катя и Витя поднялись на сцену, зашли за белый экран, оказавшись в голубоватом мраке.

— Иди сюда, — прошептала Катя. — Здесь прошлогодний дед-мороз на боку валяется.

Они сели на огромного деда-мороза из папье-маше, и Катя сказала торжественным загадочным голосом:

— Теперь смотри на экран!

На белом квадрате, прозрачно светившемся, двигались странные волшебные фигуры: люди не люди, звери не звери... Вытянутые туловища, квадратные головы, рога, кажется, хвосты. Фигуры соединялись, сплетались, кружились в хороводе. И, похоже было, в такт приглушенной музыки, которая долетала сюда с площадки перед клубом.

И Витя все понял: на экране двигались тени танцующих, два ярких фонаря освещали всех, кто был на площадке, и на экран падали их искаженные силуэты. Да, объяснение пришло, но все равно картина была нереальная, фантастическая. Потом, этот пустой темный клуб, сцена, странный, загадочный запах кулис. И рядом — Катя! Ее худое плечо касается Витиного плеча.

— Знаешь, как это называется? — еле слышно прошептала Катя.

— Что? — не понял Витя.

— Ну, танец их?

— Как?

— Вакханалия! — выпалила Катя и засмеялась,

— А... что такое вакханалия? — спросил Витя.

— Не знаю, — призналась Катя. — Но слово очень замечательное, правда? По-моему, подходит к ним. Это знаешь как? Вот пробило полночь, и вся нечистая сила собралась на... — Катя помедлила, — на Лысой горе. И начались у них пляски да веселье. Смотри, смотри! — Девочка сжала Витин локоть. — Видишь, козел, а туловище человеческое. Он у них главный. А рядом с ним заколдованная царевна, ее нечистая сила в ведьму превратила, видишь, как волосы по ветру развеваются! Во! Лешак в пляс пустился, на голове два куста растут!

— А вон две русалки! — сказал Витя.

— Верно! А одна с вуалью... Это русалка из нашего пруда, дочь помещика, что утопилась...

Витя, непонятно почему, оглянулся в темноту кулис.

Продолжалась вакханалия на экране, и Витя уже не понимал, где он, что с ним происходит, было такое ощущение, будто все сдвинулось со своих мест, перевернулось, мир вращался вокруг мальчика в ослепительных, разноцветных огнях, и сам Витя уже кружится среди чулищ и вурдалаков на Лысой горе...

— Пойдем, — приплыл голос Кати. — Там сейчас русскую плясать будут.

Витя вернулся откуда-то в реальную жизнь, очутился рядом с Катей в веселой шумной толпе, баянист заиграл русскую, Катя шепнула:

— Ты ко мне не подходи больше сегодня. А то задразнятся.

И тут надо сказать, что на следующий день и потом, в другие дни, Витя и Катя не вспоминали это гуляние перед деревенским клубом, не вспоминали вакханалию на экране, но все, что произошло в тот вечер, осталось с ними, стало их тайной, хотя Витя, спроси его, не сумел бы объяснить, в чем эта тайна заключается.

Вернулся Витя домой поздно, уже, наверно, была ночь, светили в бледном небе далекие звезды; где-то рядом пропел петух.

Папа не спал, читал книгу на веранде. Он — вот ведь молодец! — ничего не стал спрашивать у Вити, только сказал:

— Ложись скорее! Не выспишься. — И добавил, улыбнувшись: — Гуляка.

Витя спросил:

— Папа, что такое вакханалия?

Пана оторвался от книги, с удивлением посмотрел на Витю, потом сказал:

— Вакханалия? Постой... У этого слова несколько значений. Давай возьмем с тобой лучшее. У древних греков был бог вина и веселья Вакх, и вот после сбора урожая винограда в честь него устраивался веселый праздник, вакханалия то есть. Понятно?

— Понятно, — сказал Витя, уже лежа на раскладушке, и ясно увидел лицо Кати, ее глаза, наполненные тайной.

Опять пришли ясные, тихие дни. Только иногда на горизонте появлялись нагромождения туч, но они скоро исчезали, будто пугались чего-то. А ночи были светлые, и долго не гасли вечерние и утренние зори; выпадали обильные росы; в поле, за огородами, перекликались перепела: «Спать пора! Спать пора!»

Вот тогда Катя и придумала ночную рыбалку. — Вовк, помнишь, — говорила она, — как в прошлом году? Костер жечь будем, может, раки на огонь вылезут...

Это же здорово! Ночная рыбалка. Витя никогда не ловил рыбу ночью. Если уж честно, то он вообще не рыбачил ни разу в жизни. Но тут возникло непредвиденное обстоятельство — мама.

— Ни в коем случае, — сказала она. — На всю ночь, одного?

«А что будет, когда она узнает про путешествие?» — подумал Витя и совсем расстроился.

На помощь пришел папа:

— Другие ребята ходят, и ничего с ними не случается.

— Другие пусть, он — нет, — твердо сказала мама.

— Почему? — спросил папа, и по голосу Витя понял, что он начинает сердиться. — Ты хочешь своего единственного ребенка, — папа усмехнулся,— поставить в особые, привилегированные условия?

Ребенок, то есть Витя, в этот момент подумал, что папа у него молодец.

— Ты хочешь, чтобы у нас выросло комнатное растение? — продолжал папа атаку.

— Он там простудится, — уже не очень уверенно сказала мама.

— Мы будем жечь костер, — вступил в разговор Витя.

— Тебя не спрашивают! — крикнула мама.

— Ну зачем же так, Лида? — грустно улыбнулся папа.

А Витя на всякий случай сказал:

— Я надену старый ватник.

— Вот видишь, — сказал папа, — он наденет старый ватник, и ему будет тепло.

— Даже жарко, — сказал Витя.

И мама сдалась: она молча ушла, тем самым признав свое поражение.

Весь день готовились к рыбалке: налаживали удочки, копали червей. Взяли с собой ватники, спички. Катя ведала едой и набила всякими припасами корзину. Уже село солнце, когда ребята пошли к реке.

— Я место знаю — рыба пустые крючки хватает, — сказал Вовка. — Там омуток образовался. Кать, знаешь?

— Угу — сказала Катя. — Где на берегу пень вывороченный, и похож он на старика с бородищей. Да? А один сук, как нос.

Ребята шли по тропинке через луга; трава была высокая, вся в росе, слабо пахло полевыми цветами, и сквозь самые длинные стебельки, которые качались над травой, виднелось розовое от заката небо на горизонте; и все кругом было немного розовое: луга, воздух, облака в темном небе над головой, лицо Кати, которая шла впереди. В травах покрикивали птицы; от деревни слышались петухи и лаяли собаки.

«Наверно, вместе со всеми лают Альт и Сильва», — подумал Витя.

Впереди была Птаха. Реки ребята не видели, только туман стоял над водой, и его прозрачные пряди тянулись как живые — их несло легким свежим ветром.