Владислав Крапивин - Палочки для Васькиного барабана

Васька перестал смотреть на пузыри. Поднял Васька широко открытые глаза.

– Или если настанет очень важный момент, – тихо сказал Сеня, – вот тогда ты, пожалуйста, барабань, Васька.

– Ладно, – тоже тихо сказал Васька. – А какой это важный момент?

– Всякий… Знаешь, сказать трудно… Хочешь, я расскажу лучше, что я видел однажды?

Все хотели, не только Васька. И все пошли рядом.

Сеня был тогда чуть постарше Васьки и чуть помладше Игоря и Леха. Ему исполнилось одиннадцать лет. Со своим дядей-моряком он приехал в Севастополь.

Дом, где жил дядя, стоял недалеко от Исторического бульвара. Над холмом, усеянным белыми домиками, поднималось круглое здание Севастопольской панорамы. Белый камень, серебряный купол, башенка и шпиль с маленьким парусником.

В первый же день Сеня уговорил дядю купить билет.

…Низенький экскурсовод в полотняных брюках и сандалиях на босу ногу что-то громко объяснял. Сеня почти не слушал. Он стоял на круглой площадке с медными, как на капитанском мостике, поручнями.

Громадное полотно окружало склоны Малахова кургана. Склоны были как настоящие: с траншеями и землянками, с перевернутыми зарядными ящиками, брустверами из корзин. С фигурами убитых. А дальше, на полотне (и как это сумели нарисовать такую громадную картину!), английские, французские, русские колонны, синий дым выстрелов, далекие британские фрегаты, мачты затопленных русских кораблей, желтые форты и Севастополь под первым лучом солнца.

Уже не поймешь, что нарисованное, а что настоящее. Все настоящее! Но почему оно застыло и молчит?

– А здесь изображен особенно важный момент… – донесся до Сени голос экскурсовода в сандалиях. Что за момент, он уже не слышал. Ему показалось, словно чье-то волшебство разорвало заколдованную тишину и неподвижность. Сене показалось, что все ожило. Он увидел маленького барабанщика.

Круглые бомбы с треском выбрасывали желто-красные букеты взрывов. Громкое щелканье выстрелов било по ушам. Воздух гудел от криков тысяч людей, содрогался от залпов тяжелых бомбических пушек и мортир. И, как ни странно, слышался сквозь шум боя спокойный голос Нахимова, поднявшегося на оборонительную башню, ворчливый бас хирурга Пирогова, скрип ведер на коромысле сестры милосердия Даши Севастопольской. А маленький барабанщик в зеленом мундире с белой перевязью выбивал спокойную негромкую дробь.

Уже не нужен был сигнал тревоги. Солдаты пехотного полка почти построились в ощетинившуюся длинными штыками колонну.

Не нужен был сигнал атаки. Все и так знают, что начнется она сейчас.

И все-таки барабанщик бил. Он стоял совсем спокойно среди тонкого свиста пуль и шуршания тяжелых ядер. Он чуть расставил ноги и склонил голову, глядя, как ровно пляшут палочки на желтой коже высокого барабана.

И Сеня понял, что это и есть важный момент. Было очень важно, что мальчик-барабанщик оставался очень спокойным и палочки не сбивались с ровного ритма.

Вы слышали когда-нибудь, как в рокот грозного ливня, шум ветра и трескучие раскаты вливается негромкий звон струи, ударившей в пустое ведро? Кто-то выскочил на секунду и сунул его под водосточную трубу. «Тра-та-та-та», – часто бьют капли о металлическое дно. И гроза словно отходит и делается спокойнее.

Так же и ровная дробь маленького барабанщика в грохоте штурма.

– Здесь, товарищи, вы можете рассмотреть… – Голос экскурсовода, усиленный микрофоном, ворвался в грохот боя. Вздрогнул Сеня, и кончилось волшебство. Умолкли пушки. Неподвижно повисли синие дымы. Замерли на бегу солдаты.

А мальчик с барабаном стоял так же, как раньше. Чуть расставил ноги и склонил голову в зеленой с красным околышем бескозырке. Только палочки не мелькали в руках. Он отдыхал…

Экскурсия обходила площадку по кругу. И вот уже надо спускаться по лестнице, узкой и крутой, как корабельный трап. Сеня не спустился. Он протолкался осторожно и пристроился к другой группе. Вернулся к барабанщику.

Так он делал три раза…

Потом он ушел из панорамы к Четвертому бастиону. Черные корабельные пушки были горячими от солнца. Два загорелых малыша прыгали с бруствера в мелкие желтые цветы. Заберутся и прыгнут… Ветер запутался в выгоревшей траве, и ее сладковатый запах смешался с запахом моря. Струился теплый воздух. В нем колебались белые ряды домиков на крутых склонах за Южной бухтой и темный памятник-танк на Зеленой горке.

Сеня сел на бруствер.

Он вспомнил барабанщика, сохранившего мужество в очень важный момент. И показалось Сене, что он встретил хорошего друга. Ведь он тоже был из беспокойного племени мальчишек. Он был таким же, как те мальчишки, которые помогали отстаивать Севастополь и в прошлом веке, и позже, когда немецкие снаряды разбивали памятники и дома.

И он подумал, что смог бы тоже…

Но этого Сеня ребятам уже не сказал. Об этом не говорят…

Васька лежит на траве. Ноги у Васьки гудят. Ведь прошагали-то ой-ой сколько! Сеня говорит, что девять километров. А Лех говорит, что двенадцать.

Ваську только что отругали за легкомыслие: за то, что не взял с собой одеяло. Васька вместо того, чтобы расстроиться, обрадовался:

– А разве поход с ночевкой будет?

– Горе луковое! – ахнула Таня. – Ты и не знал?

Галина застонала. Лех засвистел сквозь зубы, стал разглядывать совершенно пустое небо и заметил между прочим:

– Я сразу говорил… Свяжись с мелкотой – хлебнешь соленого.

Сеня хотел выругать Ваську покрепче, но не стал. Себя ругать надо: не проверил даже, с чем идет в поход малыш Снегирев.

– Эх… – сказал Сеня. – Пустая голова!

Все думали, что это про Ваську, а он это про себя сказал.

– Можно двоим под одним одеялом, – рассудил Игорь. – Когда знаменитый путешественник Александр Гумбольдт путешествовал по Амазонке, он однажды…

Васька не узнал, что стало со знаменитым путешественником. Усталость как-то сразу налила ноги. Васька лег там, где стоял. Сунул под голову рюкзачок, где уже не было пачки ванильных сухарей.

Сквозь сомкнутые ресницы Васька смотрел на солнце. Оно разбилось на брызги. И вдруг потемнело. Открыл Васька глаза. Солнце спряталось за прозрачное облачко. Просвечивает сквозь него, стало ровное и круглое, без лучей. Похоже на маленький барабан.

Васька трогает локтем барабан, щупает под рубашкой палочки. Тут.

Васька начинает мечтать. Он теперь знает, что нельзя поднимать палочки из-за мертвой стрекозы или блестящей подковы. Вот если случится важное открытие, или нападут на путешественников враги, или встретится на пути такое, что потребует большой смелости и больших сил… Тогда вставай, Васька! И стой крепко, пусть палочки не сбиваются от страха. Барабанщик всегда должен оставаться спокойным. Ведь он подает сигналы. Что будет, если растеряется барабанщик?