Стивен Хокинг - Джордж и ледяной спутник

Леония упиралась в каменистый грунт, Анни тянула изо всех сил. Остальные стажёры оставались на местах – несмотря на бурю, они всё же пытались провести свои роверы по заданному маршруту. Вездесущие роботы-надзиратели тоже, похоже, страдали от пыли – она забивалась в щели, и роботы выходили из строя. Один так и вовсе рухнул и теперь лежал, уткнувшись механическим лицом в каменистую поверхность искусственного Марса.

Анни всё тянула напарницу к выходу, которого из-за пыли уже не было видно. Дышать было почти невозможно, смотреть – тоже. Эта фальшивая марсианская песчаная буря становилась такой же свирепой и опасной, как и настоящие ураганы, пережитые ею в настоящих космических путешествиях. И Анни ни секунды не сомневалась, что её догадка верна. В этом и состояло испытание: понять, что положение слишком опасное, и не пытаться закончить задание, а как можно быстрее покинуть опасную зону. Не дойти до финиша любой ценой, а выбраться и спасти самое ценное: человеческие жизни.

Леония перестала сопротивляться, они вместе наконец добрались до дверей, толкнули их – и, когда двери распахнулись, снова раздался знакомый вой сирены. Вентиляционная система перестала выпускать пыль и начала наконец всасывать её, свет опять ярко вспыхнул, а остальные астронавты, покрытые слоем красной пыли, с досадой бросили свои пульты.

Потому что Анни и Леония снова победили.

В следующие несколько дней дело обстояло так же. Что бы ни делали стажёры – пристёгивались к креслу, крутящемуся на бешеной скорости, чтобы испытать на себе центробежные силы; пытались управлять роботизированной рукой космического аппарата, демонстрировали навыки оказания первой помощи или на иностранном языке давали радиокоманды по выходу из чрезвычайной ситуации, – Анни с Леонией всякий раз оказывались лучшими – или почти. И чем больше они побеждали, тем сильнее их ненавидели остальные кандидаты. После каждого испытания те, кому не повезло, выбывали из состязания и покидали лагерь – теперь уже по одному, а не по двое; это означало, что появилось несколько новых пар, участникам которых приходилось притираться друг к другу и учиться работать вместе.

Хотя после триумфа с 3D-принтером Джорджу и Игорю больше не удалось победить ни в одном испытании, они всё равно показывали весьма достойные результаты. Да, они занимали только второе или третье место, но это было заслуженное второе или третье место! Однако Джорджу не давала покоя мысль, что именно он виновен во всех неудачах, в то время как всеми успехами они обязаны Игорю. Джордж был недоволен собой. Да и не только собой – он был не в восторге от самих испытаний. Они всё больше походили на какое-то телевизионное реалити-шоу, где подлинная цель – унижение участников и издевательство над их неудачами на потеху зрителям, а вовсе не участие в грандиозном научно-исследовательском эксперименте, моделирующем будущее человечества.

К концу второй недели, когда число участников программы уменьшилось вдвое, Анни, вернувшись вечером в свой отсек, чувствовала одновременно голод и недомогание. Это был необыкновенный день: день полёта в условиях невесомости. Группу Анни, состоявшую всего из трёх пар астронавток, привезли на взлётно-посадочную полосу, находившуюся далеко от ЦУПа, но всё равно в пределах гигантской территории Космодрома-2, и посадили в самолёт. Передняя часть салона этого пассажирского самолёта была совершенно пуста; только в задней части располагалось несколько рядов кресел. Механический голос из громкоговорителя объявил, что воздушное судно готовится к взлёту, и велел пассажирам пристегнуть ремни. За Анни и Леонией сидели, как обычно широко ухмыляясь, сёстры-близнецы Венера и Нептуна, Ве и Не, как они друг друга называли. Их самонадеянности не было предела: им даже в голову не приходило, что они могут не полететь на Марс. На ежедневных табло с результатами они неизменно красовались на втором месте и лучились самодовольством.

– Конфетку? – Ве просунула руку в проём между креслами Анни и Леонии.

– Да, спасибо! – обрадовалась Анни, измученная пищей из пакетиков, которую нужно было размешивать в воде. Она потянулась было за угощением, но Леония её опередила – выхватила конфетку у Ве, разломила пополам и с подозрением обнюхала.

– Да ладно тебе, Лео! – простонала Анни. – Мне просто захотелось сладкого!

– Нельзя есть то, что не входит в рацион астронавтов! – отрезала Леония, раскрошив конфету в пальцах. Анни с тоской смотрела, как крошки летят на пол. – Это нарушение правил, с нас могут снять баллы. К тому же, – добавила она, – что-то мне не нравится её запах.

– А тебе её и не предлагали, – огрызнулась Анни. – Никто тебя не просил нарушать твою драгоценную диету. Это была моя конфетка – если бы и сняли баллы, то у одной меня.

– По-моему, – зашептала Леония на ухо Анни под нарастающий рёв мотора (самолёт уже шёл на взлёт), – у этой конфеты изменён химический состав. Если бы ты её съела, с тобой могло бы произойти что угодно. Например, тебя стало бы безудержно рвать. Или ты бы уснула как убитая. Или ещё хуже.

– Хуже? Это как? – прошептала в ответ Анни.

– Например, ты бы позеленела и вся обросла волосами.

– Нет! – выкрикнула Анни во весь голос, забыв про конспирацию.

– Ну, может, и нет, – сказала Леония. – Но ты вполне могла бы серьёзно заболеть.

– Это что же, ты сейчас пошутила, что ли? – недоверчиво спросила Анни.

– Я? Пошутила? – Вид у Леонии был довольный. – А что, было смешно?

– Ну, почти, – призналась Анни.

– А почему было смешно? – стала допытываться Леония. – Объяснишь мне? Чтобы я могла потом повторить и закрепить успех?

– Лучше не надо, – честно сказала Анни. – Шутка – она как бы должна возникать неожиданно, иначе смешно не будет. – Однако про себя Анни решила, что больше не станет принимать никаких подарков от Ве и Не.

Из громкоговорителя раздался механический голос:

– Астронавты! Начат набор высоты.

Иллюминаторов в самолёте не было, так что невозможно было посмотреть, оторвались ли они от земли. Но, судя по ощущениям, самолёт поднимался круто вверх. Если бы кто-то следил за ним с земли, то увидел бы, что самолёт взлетает почти вертикально, как будто собирается пройти сквозь атмосферу и улететь в космос. Однако, продолжая наблюдать, он поразился бы тому, что траектория самолёта выравнивается: он летит по длинной дуге, а затем вдруг резко пикирует вниз. Потом – снова вертикально вверх, и опять такая же петля, и ещё, и ещё…