Стивен Хокинг - Джордж и ледяной спутник

– Кхм, – выразительно кашлянул гениальный злодей и убрал ручку. – Что я сказал насчёт «добровольно и радостно»? Для меня самое главное – чтобы тот, кто совершит этот великий шаг, совершал его с воодушевлением!

– Я подпишу, – сказал Джордж со всем воодушевлением, на какое был способен в этих обстоятельствах. – С радостью, – кое-как выдавил он из себя.

– Так-то лучше, – сказал Мерак, протягивая ему ручку.

Джордж поставил подпись. Вернусь ли я ещё когда-нибудь сюда, на Землю, думал он. Больше всего на свете ему хотелось сейчас с воплем броситься прочь с этого Космодрома-2 и мчаться, мчаться, пока он не добежит до родного дома – чудаковатого, сладко пахнущего, обшарпанного дома в Фоксбридже, такого родного и надёжного, – но он знал, что это невозможно. Единственный шанс снова увидеть семью – единственный шанс не только для него, но и для остальных участников, – отправиться в космос через этот подозрительный квантовый портал Алиота. Другого выхода нет, это Джордж прекрасно понимал. От отчаяния и от мучительных раздумий у него всё расплывалось перед глазами.

Однако думать было некогда. Парочка роботов у него за спиной запихнула его в скафандр, нахлобучила на голову шлем и застегнула молнии. Жестикулируя, словно дирижёр оркестра, Алиот, по-видимому, давал им команды, отчего рядом с ним вырос конус света.

Сопровождаемый двумя роботами, Джордж встал в центре этого конуса. Он понятия не имел, что будет дальше, куда он отправится и вернётся ли когда-нибудь обратно. Он просто не мог об этом думать – было слишком страшно. Он попытался сконцентрироваться на лице Больцмановского Мозеса: если в этой жизни ему больше ничего не суждено увидеть, то пусть последнее, что он видит, будет дружелюбным – хотя бы и ужасно заблуждающимся. Но искорёженное и почерневшее лицо единственного в мире робота, наделённого чувствами, вдруг начало распадаться у Джорджа перед глазами на крошечные фрагменты, которые закружились в разноцветном вихре, как в калейдоскопе.

И едва Джордж успел подумать о том, как это красиво, всё вокруг погрузилось во мрак – как будто кто-то выключил свет или как будто он внезапно забылся тяжким, беспокойным сном.

Анни и Леония стояли у портала, нарисованного Космосом, но теперь – по разные стороны. Под ногами у Анни лежал толстый лёд Европы, одного из крупнейших спутников Юпитера. Глядя себе под ноги, на пятнистый шершавый лёд, Анни думала о том, не мерещатся ли ей движущиеся под ним тёмные фигуры. Она подняла взгляд. Из-за разрежённой атмосферы на Европе тусклый свет далёкого Солнца был рассеянным, так что небо было затянуто дымкой. Сквозь неё виднелся огромный Юпитер, самая величественная из планет Солнечной системы.

Оглянувшись, Анни указала Леонии на Юпитер, и обе восторженно замерли. Высокая худая Леония, кажется, слегка покачивалась в тяжёлом скафандре, и Анни почувствовала себя неловко: всё же не надо было втягивать новую подругу в такое опасное приключение. Леония, конечно, всё знает и всё умеет, но и так всё складывается ужасно, а тут ещё неожиданная прогулка по спутнику Юпитера, – пожалуй, это даже для суперуверенной Леонии чересчур! Но когда Анни почувствовала, что слегка взлетает над поверхностью Европы, и только верёвка, которую крепко держит Леония, привязывает её к чему-то прочному и надёжному, она внезапно ощутила огромную радость от того, что Лео с ней. Сейчас было явно не время действовать в одиночку.

– Стой там и ни с места, – сказала Анни, и передающее устройство Космоса тут же перекинуло её голос через портал, в шлем Леонии. Скафандры были, конечно, допотопные, но функционировали исправно – и, главное, они были полностью герметичны. На ледяной Европе даже самая крошечная дырочка означала бы неминуемую гибель.

– Зачем роботам обогреватели? – спросила Леония.

Анни всмотрелась в роботов и их лагерь. Теперь, шагнув в портал, она могла разглядеть их лучше. У некоторых роботов в руках были механические устройства, которыми они водили по краям зияющей ямы.

– Кажется, они хотят расширить эту дырку, – сказала Анни. – Без нагрева она снова затянется льдом.

Роботы уже опускали в прорубь что-то похожее на невод. Девочки следили, как он исчезает под тёмной жидкостью. Волны лизали края проделанного роботами круглого отверстия во льду. Анни подалась вперёд, натягивая верёвку. Она кое-что заметила и хотела рассмотреть получше. Или это ей просто почудилось сквозь старинное стекло шлема, мутноватое и с царапинами…

– Что это было? – раздался голос Леонии – похоже, она заметила то же, что и Анни.

– Не знаю, – ответила Анни. – Может, роботы туда какой-то прибор погрузили?

Однако сердце её учащённо забилось. Если она только что видела что-то в тёмной жидкости, которая плещется под ледяной поверхностью Европы, то, возможно, она – первый человек, первый житель планеты Земля, увидевший инопланетную форму жизни! Теории о том, что под ледяной корой спутников Юпитера и Сатурна может скрываться жизнь, существуют уже много лет. Может, они с Леонией и впрямь только что видели инопланетянина? И он похож на дельфина, какие плещутся в земных океанах?

– Надо подобраться ближе и рассмотреть, – сказала она Леонии, подалась вперёд – и тут же снова взлетела над поверхностью Европы.

В этот миг мерцающая белая фигура на дальней от девочек стороне устроенного роботами круглого озера – то ли призрак, то ли инопланетянин – начала уплотняться, контуры её делались чётче…

– Джордж! – закричала Анни. – Джордж!

Она махала изо всех сил, стараясь привлечь его внимание. Может, думала она, если он заметит её, то окажется на Европе весь, целиком. Может, если она будет изо всех сил этого хотеть, то её желание превратит расплывчатую гуманоидную фигуру на берегу этого тёмного пенящегося водоёма в настоящего, полномерного Джорджа.

Кажется, это сработало. Потихоньку, словно картинка в книжке-раскраске, Джордж становился всё ярче. Анни казалось, что это происходит нестерпимо медленно. Она хотела, чтобы Джордж оказался на Европе весь, целиком, а не по частям. Только когда это произойдёт, она, Анни, сможет что-то сделать для того, чтобы переправить его домой. Больше всего на свете она боялась, что какая-нибудь часть Джорджа затеряется в космосе на веки вечные.

– Ну давай же! – шептала она себе, всем сердцем желая, чтобы Джордж перенёсся на Европу целым и невредимым. – Давай же, давай!