Анатолий Рыбаков - Детская библиотека. Том 49

А может быть, он все выдумывает, может быть, ничего нет. Валентин — убийца! Невозможно!.. Невозможно!.. Спешат прохожие, громыхают трамваи, дребезжат пролетки, все как всегда. Он причастен к убийству?! Не может быть! К Валентину немедленно, не откладывая, он все объяснит, расскажет, успокоит…

С замирающим сердцем нажал он кнопку звонка. Там, за дверью, его судьба.

В сетке, туго стягивающей влажные блестящие волосы, Валентин Валентинович был похож на молодого человека с рекламы туалетной воды «Вежеталь». Скользнул взглядом по Юре.

— Чем ты взволнован?

— Почему?.. Шел из школы, зашел…

Окно открыто. При открытом окне Валентин ничего с ним не сделает. Шум двора прибавил Юре смелости.

— Миша Поляков пристает ко мне с вагоном, помните, что тогда отправили.

— Он и ко мне с этим привязывался, — ответил Валентин Валентинович небрежно. — Ну и что?

— Я просто так рассказываю…

— Ах, так? Ну, рассказывай!

— Вот и все!

— Может быть, не все?

Даже не предложил сесть. Развалился в кресле, покачивает ногой, легонько трогает сетку на голове.

— Видите ли, — неуверенно начал Юра, — у нас такой порядок: во время занятий нельзя выходить из школы.

— Такой порядок во всех школах.

— В других школах есть гардеробщицы, они запирают дверь, а у нас самообслуживание, ключ в дверях, ставка на сознательность.

Валентин Валентинович покачивал ногой, трогал повязку на голове.

— Когда я выносил ключи, — продолжал Юра, — меня заметил дежурный по школе и доложил Мише Полякову.

— Почему именно ему?

— Он председатель учкома.

— И ему докладывается каждый такой случай?

— Когда как…

— Дежурный видел тебя, но разве он знает меня?

— Да, он живет в нашем доме и знает вас.

— Как его имя?

— Саша… Саша Панкратов.

— И видел, что ты передал мне ключи?

— Нет, он не видел.

— Что же тебя беспокоит? Мы с тобой не скрываем нашего знакомства. Выходил во время уроков… Тебя за это накажут?

— Просто я хотел вам сказать: Миша Поляков выискивает факты против вас.

— Зачем?

— Мне кажется… Он даже так говорит… Вагон он связывает с документами, которые похитили у Зимина.

Валентин Валентинович поднял красивые, тонко очерченные брови.

— Большой криминалист! А с убийством Зимина он этого не связывает?

— Не знаю.

— А ты?

— Что я?

— Ты связываешь вагон, то есть, будем прямо говорить, меня, с кражей документов и с убийством?

— Что вы, Валентин Валентинович, как вы можете даже спрашивать про это?

— Слава богу!

Валентин Валентинович подошел к зеркалу, осторожно, обеими руками снял сетку с головы, расчесал волосы, чуть чуть подбил, чтобы не выглядели прилизанными, положил повязку на туалетный столик, не оборачиваясь, бросил:

— Чего стоишь? Садись.

Юра сел на диван.

Валентин Валентинович повернул голову в одну сторону, в другую, любуясь прической, потом подошел к окну и закрыл его.

Юра обомлел. Этого он боялся больше всего. Но ни подняться, ни двинуться с места не мог.

Валентин Валентинович снова уселся в кресло, подтянул брюки, закурил папиросу, выпустил длинную струю дыма.

— Ну, рассказывай!

— Что?

— Что тебя привело ко мне?

— Видите ли, — робко проговорил Юра, вцепившись в диван и пытаясь таким образом унять или хотя бы скрыть дрожь пальцев, — Люда мне сказала, что косметический набор вы ее маме не дарили.

— Ну и что?

— Ведь для этого вы взяли ключи.

— Да, для этого я взял ключи. Но когда я тебе говорил, что вошел в квартиру и положил набор? Говорил я тебе это?

— Нет, не говорили.

— Так вот… Я не заходил в квартиру. Не решился. А тебе не сказал, не хотел выглядеть перед тобой трусом. Походил, походил вокруг дома и не зашел. И слава богу. Наше с тобой счастье! Как бы мы выглядели теперь, после всего, что произошло? Моя глупая затея — а я теперь вижу, что она глупая, — кончилась ничем. Все пустяки, и история с ключами пустяки. Зимина убили через две недели после того, как ты дал мне ключи. И ключи были у меня ровно полтора часа — так ведь?

— Да, так.

— Успокоился ты на этот счет?

— А я и не беспокоился.

Может быть, Юру и не удовлетворили объяснения Валентина Валентиновича, что то странное в этой истории… Но его успокоил вид Валентина Валентиновича, его безмятежность, то, как аккуратно делал он прическу, снимал сетку с головы. Человек, над которым тяготеет подозрение в убийстве, не может так тщательно укладывать волосы.

— Прекрасно! — Валентин Валентинович переложил ногу на ногу. — А теперь мне интересно знать, как у тебя с Людой возник разговор о косметическом наборе?

К этому вопросу Юра был готов, ожидал его. И хорошо понимал: ни под каким видом не должен признаваться, что речь шла о ключах; этого Валентин ему не простит, о ключах никакого разговора не было.

— Видите ли, Миша Поляков спрашивал, зачем я выходил к вам во время уроков. Спрашивал при Люде. Я, естественно, отказался отвечать: какое его дело! Вообще, он все время говорил о вас. Потом мы с Людой вышли на улицу и продолжили разговор.

Валентин Валентинович пристально смотрел на Юру.

— Ты ей что нибудь сказал о ключах?

— Что вы! — воскликнул Юра с негодованием, совершенно искренним потому, что говорил правду. — Ни о каких ключах я ей не говорил, о ключах даже речи не было.

— А Мише или еще кому нибудь ты говорил о ключах?

— Никому.

— Ты правду говоришь?

— Абсолютную.

То, что он сказал Саше Панкратову насчет каких то ключей для папы, не имеет ровно никакого значения. Не надо еще больше запутывать.

— Твой Миша ревнует меня к своей циркачке, — сказал Валентин Валентинович, — вот источник его недружелюбия. Допросы его не стоят выеденного яйца. Для нас с тобой это была шутка, к тому же неосуществленная. Но после трагической гибели Николая Львовича, естественно, ни один следователь не может, не имеет права равнодушно отнестись к тому, что ты взял из портфеля ключи от квартиры. И этот факт, если им заинтересуются, может толкнуть следствие на ложный путь. Этого не следует допускать. Если ты проболтался о ключах — нас ждут осложнения, мы должны быть к ним готовы. Поэтому будь со мной откровенен, это очень важно, предупреждаю тебя. Скажи честно: ты говорил кому нибудь о ключах?

Все ясно! Врет! Ни одного слова правды. И Юра твердо ответил:

— Ни-ко-му!

— Хорошо! И никому об этом ни слова. В наше время шутить не любят и шуток не понимают. Наша шутка с ключами может обернуться катастрофой. Для нас обоих. Ты меня понял?

— Прекрасно.

— Кстати, кончил ты уже школу или нет?

— Вроде бы кончил.

— В мое время окончание гимназии было событием. Что то дарили. Например, путешествие в Италию или Египет.

— Я предпочел бы в Индию, страну чудес, — рассмеялся Юра.