Владислав Гравишкис - Машина «ПТ-10»

Павлик оцепенел и несколько мгновений держал у уха замолкнувшую трубку. Потом бросил её на рычаги и со всех ног кинулся из комнаты, с порога крикнув матери:

— Нашёлся Толька! У Степана Ильича сидит, булку ест… Можешь заниматься, мама, я не буду тебе мешать!

Толя терпеливо ждал, когда ему на ладонь упадёт искра. И она, действительно, упала: мелькнув, потрескивая на лету, она врезалась в ладонь. Толя невольно судорожно дёрнул рукой. Однако боли он никакой не почувствовал, так, чуть-чуть, как будто муха пощекотала.

Он осмотрел ладонь, но там ничего не было, кроме крохотной пылинки. Неужели пылинка может так ярко светить? — удивился Толя и протянул руку ещё раз. Опять упала искра, и результат был тот же — пылинка. Несколько раз вытягивал руку Толя, и каждый раз получалось одно и то же. Убедившись, что так ярко светят в самом деле пылинки, он повернулся, чтобы догнать Павлика и Семёна Кузьмича. Их нигде не было видно.

Толе стало не по себе. Случись дело в каком-нибудь другом цехе, он нисколько бы не оробел. Но в литейной… Зловещие огни вагранки, клубы дыма над опоками, грохот формовочных станков, грозный гул воздуха в вентиляторах, пронзительные сигналы шныряющих по цеху электрокаров, от которых так и пыхало нестерпимым жаром, — всё это не очень страшное, когда рядом был Семён Кузьмич, вдруг стало необыкновенно грозным и угрожающим. Он почувствовал себя очень маленьким, слабым и беззащитным в этой необыкновенной и величественной обстановке. Тревожно заколотилось сердце…

Мальчик побежал по проходу, всматриваясь в фигуры людей. Ни Семёна Кузьмича, ни Павлика нигде не было. Толя метнулся обратно: может быть, они где-нибудь на другой стороне вагранки? Он обошёл вагранку и там тоже никого не увидел.

Через широкий проём в стене Толя выбрался на шихтовый двор. Здесь было прохладно, и Толя решил немного переждать, чтобы отдышаться, успокоиться и придумать, что ему делать дальше.

Под крышей взад и вперёд катался подъёмный кран, по прежнему занятый разгрузкой железнодорожного состава. Только, вместо стальных ладоней, сейчас к нему была подвешена здоровенная железная плита, размерами с автомобильное колесо.

Плита спускалась к вагону, на котором лежала груда чугунных обломков, больших и маленьких слитков. Странное дело: мелкие обломки ни с того ни с сего начали шевелиться, словно оживали. Плита приспустилась еще ниже, и обломки, вдруг встопорщившись, потянулись к плите, подпрыгнули и прилипли к ней. К ним подпрыгивали и прилипали другие, так что у плиты образовался длинный хвост.

Она начала подниматься, и хвост — совсем непонятно, почему, — потянулся за ней. Плита, увлекаемая краном, полетела в другой конец цеха, а хвост в воздухе волочился за ней. Над большой кучей чугунных обломков плита остановилась, и в то же мгновение прилепившийся к ней шлейф отвалился и с грохотом упал вниз.

Затем всё повторилось снова: кран покатил обратно, плита опустилась к вагону, обломки и слитки заворочались, прилипли к ней, и она опять отнесла их и сбросила в общую кучу.

Толя озадаченно наблюдал за действиями необыкновенной плиты, пока не услышал около себя гулкие и шумные вздохи. По рельсам медленно катился паровоз, а впереди него спокойно шёл человек среднего роста, в брезентовой тужурке, в старой замусоленной железнодорожной фуражке. В руках у него были свёрнутые цветные флажки, а в зубах — свисток с цепочкой.

«Что с ним? Неужто не слышит, что сзади паровоз?» — подумал Толя и во весь голос крикнул:

— Дядя! Сзади-то! Сзади! Бегите!

Нет, человек был не глухой, он слышал: взглянул на Толю, усмехнулся и пренебрежительно махнул рукой, показав этим, что нисколько не боится шипящего в двух шагах от него паровоза.

«Ну, как же он так! Ведь задавит сейчас!» — волновался Толя, не зная, что подумать и что предпринять, чтобы спасти железнодорожника.

А сцепщик бесстрашно шёл вперёд, и скоро его гибель стала казаться неминуемой: впереди — железнодорожная платформа со слитками чугуна, сзади — шипящий паровоз. Пространство между ними всё уменьшалось и уменьшалось. Из будки смотрел на сцепщика пожилой усатый машинист и спокойно курил папироску, вставленную в коротенький чёрный мундштучок. Это было уж совсем непонятно!

Но всё закончилось благополучно. Сцепщик подошёл к разгруженной платформе, поднял тяжёлую петлю, которой соединяют вагоны, и стал ждать, посматривая на подползающий паровоз. Тот подошёл вплотную, лязгнули тарелки буферов, дрогнул весь состав от первого вагона до последнего. В это мгновение сцепщик накинул петлю на паровозный крюк и вынырнул из-под буферов, пронзительно свистнув в ту сторону, где стоял Толя.

Мальчик облегчённо вздохнул и, улыбаясь, подошёл к сцепщику поближе:

— А я боялся, что вас задавит паровозом.

Тот подбоченился одной рукой, а большим пальцем другой ткнул себя в грудь:

— Меня-то? Ну, нет! Ты знаешь, кто я такой? Сцепщик Иван Самойлов. А где это видано, чтобы сцепщика паровоз давил? Так не бывает. — Как-то сбоку, мельком глянув на Толю, он спросил: — Любопытно, что ты тут делаешь один?

— Ничего не делаю…

— Вот как! Значит, бездельничаешь? Такое предположение показалось Толе обидным: — Нет! Я Павлика ищу…

— Та-ак, обстановка выясняется. Павлик, как я понимаю, твой самый лучший друг?

— Дружим. Вместе ходили литейную смотреть, да я задержался у вагранки, он и ушёл… Ищу теперь… — медленно сообщал Толя, присматриваясь к Самойлову.

Видимо, тот был большой непоседа. Даже разговаривая с Толей, он не переставал что-нибудь делать: продул и что-то поковырял в свистке, засунул флажки в чехол: снял, обтряхнул и снова надел форменную фуражку, а когда уж совсем нечем стало заняться, нагнулся и зачем-то подтянул голенища брезентовых сапог.

— Во-от, теперь всё понятно, — удовлетворённо сказал он, разглядывая сапоги. — И ты, конечно, не знаешь, как тебе выбраться до дому, до хаты? Так я понимаю обстановку или не так?

— Выберусь как-нибудь, — вздохнул Толя. Знал он лишь одну дорогу — через грохочущий, залитый багровыми отсветами огня литейный цех, но ему сейчас очень не хотелось совершать этот путь в. одиночку.

— С непривычки страшновато ходить по литейке, это верно! — словно догадываясь о мыслях мальчика, говорил сцепщик. — Помню, когда я первый раз зашёл к литейщикам — до чего напугался!.. — Внезапно он звонко хлопнул флажками по сапогу и обрадованно сказал: — А знаешь, чего я придумал? Ты на паровозе поедешь, вот что! Как, подходяще?

— Ну, да! Кто меня пустит на паровоз! — усомнился Толя и посмотрел на мирно посапывающую чёрную громаду. Машинист, попыхивая папироской и щуря глаза от дыма, поглядывал на них из будки.