Энид Блайтон - Вредная девчонка в школе

В этот момент в комнату вошла Нора и очень удивилась, когда на неё вихрем налетела Элизабет:

– Нора! Я прошу прощения, потому что ты забрала у меня мои вещи! Я умею считать до шести! И я знаю, что на комоде можно держать не более шести предметов!

– Господи, что ты так орёшь, я чуть не оглохла, – отмахнулась Нора. – Хорошо, хорошо, секундочку.

И Нора открыла сундук и вернула Элизабет её вещи.

– Ну ты и фрукт, – добродушно проворчала она. Кстати, Нора была рада, что Элизабет наконец-то хоть с кем-то подружилась.

Элизабет гордо расставила на комоде портреты своих родителей, чтобы Джоан могла внимательно их рассмотреть. Элизабет ещё не успела остыть, как зазвенел звонок на полдник. Девочки спустились вниз, и, когда они проходили мимо полок с почтой, Элизабет сунула туда нос и воскликнула:

– Ух ты, письмо от мамы и от папы, а это вроде от бабушки!

Джоан стояла рядом грустная и притихшая.

За спиной послышался голос Хелен:

– Привет, Джоан. Всё скорбишь? Представляю, что будет, если ты всё-таки получишь письмо из дома. Наверное, будешь прыгать от радости до потолка, пока не проломишь его.

Джоан покраснела, а Элизабет накинулась на Хелен:

– Думаешь, сострила и всем смешно? Да если хочешь знать, сегодня утром Джоан получила целых четыре письма и открытку, и потолок, как видишь, цел! Просто она не такая воображала, как ты!

Хелен оторопела. Чтобы Элизабет заступалась за других? Вот это новость!

Сверкая глазами, Элизабет схватила Джоан за руку и увела прочь.

– Зачем ты врёшь? – пробубнила под нос Джоан. – Ты же знаешь, что я не получала никаких писем.

– Ну и что? – отмахнулась Элизабет. – Подумаешь, немножко присочинила. Я же должна тебя как-то защищать. Если мышка попала в лапы кота, я, как любая порядочная собака, должна его облаять.

Джоан расхохоталась:

– Ну ты даёшь! Даже не знаешь, чего от тебя ждать в следующую минуту.

Вот именно. Никто не знал, чего от неё ждать. Один день сменял другой, неделя подходила к концу, а Элизабет как подменили. Она стала исправно учиться, и всё-то ей давалось легко. Ей нравилась верховая езда, рисование, прогулки, концерты, крикет, теннис, но больше всего – уроки музыки.

Но потом в Элизабет что-то перещёлкивало, и она снова бралась за старое. Однажды на уроке у неё вдруг испортился почерк, и в каждом слове появились ошибки. Примеры решались неправильно, и в довершение всего она пролила чернила на свой географический атлас. Она свистела, что-то бормотала себе под нос – словом, доводила мисс Рейнджер до истерики.

По просьбе директоров мисс Рейнджер старалась быть снисходительной к проказам Элизабет, но первыми не выдержали дети, когда шутки стали касаться их самих.

– Ты уже всех достала, – заявил один из одноклассников Элизабет, который был старостой. – Завтра на собрании я всё про тебя расскажу!

К полудню лопнуло терпение у Норы.

– Пожалуй, я тоже составлю на тебя докладную, – сказала она. – Три раза подряд ты являлась позже меня! И зачем ты забрызгала ковёр чернилами? Когда ты его отмоешь?

– Никогда! – заносчиво ответила Элизабет. – Чем хуже – тем лучше! – И она снова брызнула чернилами на ковёр.

Нора так и обомлела от такой дерзости.

– Ну знаешь… – сказала она наконец. – Как бы тебе не пожалеть об этом.

– Подумаешь, напугала, – только фыркнула Элизабет.

Наступил день, когда должно было состояться собрание. Как и в прошлый раз, председатели заняли своё место на сцене, а старосты, или «присяжные», расположились за круглым столом.

Кроме мисс Белл, мисс Бест и мистера Джонса сегодня пришли и другие учителя.

Рита постучала судейским молоточком, призывая всех к тишине. Элизабет приготовилась к худшему. Внешне она казалась равнодушной, но её терзали сомнения. С одной стороны – она не могла остановиться, а с другой – успела полюбить Уайтлиф. «Что же мне делать?» – мучилась она.

– У кого-нибудь появились дополнительные деньги? – поинтересовался Уильям и сверился со списком. – На прошлой неделе Джилл Кентон и Гарри Уилс получили переводы от родителей и все средства уже передали в общую кассу. Кто ещё?

Больше таких не нашлось. И тогда Уильям попросил Нору выдать каждому по два фунта.

К изумлению Элизабет, её тоже не обошли. Отлично, значит, можно будет купить ирисок и мятных конфет для себя и для Джоан, о чём она и сообщила подруге.

– Спасибо, – шёпотом поблагодарила Джоан. – А то на следующей неделе у меня много уйдёт на конверты с марками.

– Кому ещё нужны деньги? – спросил Уильям.

С места поднялся Джордж:

– Мой мячик для крикета улетел в кусты. Придётся покупать новый.

– Сначала поищи хорошенько, а потом обращайся, – ответил Уильям. – Подойдёшь ко мне завтра.

Следом руку подняла Куини:

– Я хочу купить подарок для своей няни, у неё скоро день рождения. Мне бы хватило одного фунта.

И положенный фунт был выделен.

– А мне нужна новая садовая лопата, – заявил Джон Терри. – Только она дорогая.

Мальчика поддержал мистер Уорлоу, руководитель по внеклассным работам:

– Джон у нас – лучший садовод в Уайтлифе. Если вы заметили, вчера на обед была фасоль. Так вот: это он её вырастил.

Все старосты единогласно проголосовали за новую лопату.

– Сколько она стоит? – спросил Уильям.

– Пять фунтов, – ответил Джон. – Я был в трёх магазинах, дешевле нигде нет.

Мальчику выдали пять фунтов, и он готов был бежать за лопатой хоть сейчас.

Были просьбы и от других ребят. Кому-то отказывали, а кому-то шли навстречу, обязательно соблюдая принцип справедливости.

Следующими на повестке были жалобы и претензии.

– Кто-то хочет что-либо сказать? – поинтересовалась Рита.

– А Гарри Данн списывает, – пожаловался один из старост.

Все зашумели и начали оглядываться на Гарри, скромного мальчика на год старше Элизабет. Гарри покраснел, вжавшись в стул.

– Ничего себе! – Уильям укоризненно покачал головой. – Давненько у нас такого не было.

– Лишить его денег на карманные расходы! – выкрикнул кто-то.

– А по-моему, это глупо, – сказал Уильям. – Разве от этого он перестанет списывать?

Все начали громко обсуждать, что делать с Гарри. Наконец Рита попросила всех замолчать и обратилась к мальчику:

– На каком предмете ты списываешь?

– На арифметике, – угрюмо ответил Гарри.

– Но почему именно на арифметике? – доискивался Уильям.

– В прошлой четверти я проболел больше месяца и сильно отстал, – начал рассказывать Гарри. – У меня папа математик. Вот я и списывал у Хамфри.

– Точно, у него же была свинка, – вспомнил один староста.