Черстин Лундберг Хан - Миндальное сердце [litres]

– Ты чего ко мне сегодня не зашел? – спросила Бие Хьюго и потешно выпятила нижнюю губу с таким видом, словно дулась на него, но ее сияющие глаза утверждали обратное.

– Да так, – неопределенно махнул рукой Хьюго и почему-то покраснел.

Бие засмеялась, и сердце в моей груди подпрыгнуло.

– А ты, – внезапно повернулась она ко мне. – Купил обувь?

– Какую обувь? – удивился я.

– Ну, ботинки, – улыбнулась Бие.

– О чем ты говоришь? – не понял я.

Бие наморщила лоб. Вид у нее был растерянный, и тут я вдруг вспомнил, о чем говорил вчера. Что мы с мамой идем покупать ботинки, хотя на самом деле я собирался в зоомагазин.

– Ах да, ботинки, – быстро проговорил я. – Все хорошо, да. Вернее, нет… потому что мы ничего не нашли. Они… это… закончились.

– Ботинки закончились? – удивилась Бие. – Впрочем, ты прав, магазины сейчас совсем опустели, – съехидничала она.

И Бие снова улыбнулась, но уже без прежнего блеска в глазах. Что-то странное было в ее улыбке, словно она что-то забыла, а теперь вспомнила, но это было настолько печальным, что она не хотела говорить. Какое-то время мы просто молча смотрели друг на друга, потом девочка отвернулась.

– Ну что, идем? – спросил Хьюго.

И мы – Хьюго, Бие и я – отправились в школу. Но сегодня никто из нас уже не держал друг друга за руку, а в моей голове неотвязно крутились два слова. «Идиот» – было первым. «Конец» – было вторым.

Первым уроком у нас шла математика. Ульрика что-то объясняла, стоя у доски, но я ее почти не слушал. Я сидел за партой рядом с окном и задумчиво смотрел на улицу. Деревья все еще стояли голые, на школьном дворе лежали песок и щебенка. Само оконное стекло было все в подтеках от налипшей за зиму грязи. Но что-то такое случилось с самим светом, от чего все вокруг казалось по-весеннему ярким и жизнерадостным, а на клумбе рядом с парковкой распустились желтые и белые крокусы. По улице шел старик с таксой на поводке. Я вздохнул и перевел взгляд на доску. Ульрика закончила объяснять, и теперь все сидели и решали примеры.

– Ты понял, как решать последний? – громким шепотом спросила за моей спиной Бие.

Она покинула свое место и с тетрадкой в руках перебралась ко мне за парту. Мы часто помогаем друг другу с математикой. Порой это даже весело – решать вместе трудные примеры. Но теперь, оказавшись рядом со мной, Бие внезапно погрустнела.

– Что? – спросил я.

– Да так, ничего, – сказала девочка и, резко повернувшись, вернулась обратно на свое место.

Я смотрел на Бие, и словно чья-то жестокая рука сжала в груди мое сердце. Я понял, что между мной и Бие что-то произошло. Что-то сломалось. Я быстро отвернулся и, открыв задачник на нужной странице, нашел пример и принялся решать. Мне пришлось сосредоточиться на цифрах и таблице умножения, вместо того чтобы немедленно вскочить и выбежать вон из класса.

Весь день я вел себя очень странно. На уроке музыки я не попадал в такт, когда играл на тамбурине, о чем мне даже Ульрика сказала. На физкультуре, когда мы играли в гандбол, я со всей силы залепил Хьюго мячом в живот, но это вышло случайно. По крайней мере, я так думаю. На остальных уроках я сидел погруженный в свои мысли и почти не слушал, когда нам рассказывали про викингов и круговорот воды в природе. Когда последний урок подошел к концу, все высыпали в коридор. Меня окружил гудящий рой болтающих и одевающихся одноклассников. Я уселся на низенькую скамеечку в середине коридора и принялся переобуваться. Я не торопясь завязывал шнурки, а сам то и дело поглядывал в сторону Бие и Хьюго. Что они делают? О чем говорят? Собираются ли пойти куда-нибудь вместе? Вспомнят ли они вообще про меня? Я наклонился и принялся еще медленнее шнуровать ботинки.

Осторожно подняв голову, я увидел ноги Бие – она вышла в коридор и двинулась к раздевалке. Следом я увидел ноги Хьюго в полосатых носках. В голове у меня шумело. Я покончил с первым шнурком и навострил уши. Мне было жутко интересно, о чем же они все-таки будут говорить.

Но говорил только Хьюго. Он все болтал о какой-то ерунде – кажется, о визите к стоматологу, – а потом крикнул « Пока, до завтра » и унесся куда-то один. Я увидел, как его спина мелькнула и исчезла на лестнице.

Я поднял голову. Бие надела куртку и медленно натянула шапочку. Она постояла немного, теребя в нерешительности ремень своей сумки, потом быстро взглянула на меня:

– Ну, я пошла…

«Иди с ней!» – крикнул мне мой внутренний голос, и, быстро вскочив, я сделал шаг вперед.

Но не тут-то было! Ноги внезапно отказались мне повиноваться. Словно кто-то сделал мне подножку или шнурки прилипли к полу. Я повалился, словно срубленное дерево в лесу, едва успев подставить руки. В это момент из класса выходила Ульрика, и, вместо того чтобы грохнуться на каменный пол, я впечатался лицом в ее живот.

– Вот это да! Ну ты даешь, Оскар, – сказала учительница, помогая мне встать. – В следующий раз повнимательнее шнуруй ботинки, – посоветовала она и показала на мои ноги.

Стоявшие неподалеку Майя с Мариам согнулись от хохота. Я посмотрел вниз и покраснел, как помидор. Какой же я болван – я же связал вместе шнурки на ботинках! На лестничной площадке хлопнула дверь, и я повернул голову. Там стояла Бие и смотрела на меня. Она чуть улыбнулась, но уже без былого блеска в глазах, и, молча развернувшись, ушла.

Следом за ней я вышел на школьный двор. Бие была уже у ворот. Сзади по-прежнему слышались фырканье и смех Майи и Мариам. Но мне было все равно. Я хотел, чтобы все стало как прежде. Случись все еще неделю назад, Бие рассмеялась бы сейчас своим добрым смехом, и тогда даже мое падение из-за связанных вместе шнурков показалось бы мне сущей безделицей. Но теперь все было по-другому. При мысли, что Бие больше меня не любит, вся моя жизнь сразу стала серой и скучной. Или, возможно , не любит. Я решил во что бы то ни стало это выяснить.

Я припустил бегом и догнал Бие на середине улице, но, едва оказавшись у нее за спиной, вдруг замешкался. Как я осмелюсь ее спросить про такое? Но пока я думал, Бие резко остановилась и повернулась ко мне:

– Что? Ты хотел меня о чем-то спросить?

– Да, – выдавил я.

– О чем же?

Мы стояли на тротуаре друг напротив друга и молчали. Я в отчаянии сжал фигурку дракончика в кармане.

Ты меня больше не любишь? Теперь ты любишь Хьюго? Вы пара? Вот какие вопросы крутились в моей голове, но, открыв рот, я не смог произнести ни слова. Вспотевшими пальцами я выудил подвеску с дракончиком из кармана.