Черстин Лундберг Хан - Миндальное сердце [litres]

– Мы должны поехать и удостовериться, что малыш чувствует себя хорошо.

– А что с ним? – не понял я.

Мама оперлась о край стола и медленно, с усилием встала. Было видно, что она испытывает сильную боль. Я вздрогнул, словно мне за шиворот плеснули ледяной воды, и понял, что мама соврала, когда сказала:

– Ничего страшного, старик. Мы просто должны убедиться, что все идет как надо. У меня немного болит живот, вот и все.

Мама говорила неправду. У нее очень сильно болел живот. И это было страшно.

– Мы поедем в больницу на осмотр, – ненатурально бодрым голосом сообщил папа.

Я тоже нацепил на лицо маску и притворился, что все в порядке, хотя внутри меня все заледенело. Родители что-то говорили мне. Что-то о том, что они ненадолго, и что если мне будет одиноко, то я могу пойти к бабушке, и чтобы я звонил, если что, и что в холодильнике есть пицца, только ее нужно разогреть. Я лишь молча кивал в ответ, провожая родителей до прихожей. На прощанье мама поцеловала меня в лоб, и они с папой ушли. С тихим щелчком закрылась входная дверь, и я остался один в пустой квартире. Один-одинешенек.

Я сделал круг по гостиной, вернулся на кухню и прислушался. Было тихо. Я доел остававшиеся с вечера чипсы и задумался, что делать дальше. В моей комнате бедная рыбка по-прежнему накручивала круги в аквариуме. Безрадостное зрелище. При виде рыбки я почувствовал себя еще более одиноким. Но я ее не винил. Рыбка же не виновата, что она не собака.

Я ощущал странное беспокойство и просто не мог усидеть на месте. Да, пойду-ка я лучше к бабушке или еще к кому-нибудь. Приняв такое решение, я открыл комод, чтобы достать свитер, и увидел спрятанный среди носков поводок.

– И в дождь, и в снег, – пробормотал я и выглянул в окно.

Дождевые капли сбегали по оконным стеклам, прокладывая длинные неровные дорожки. Почему-то вид серых туч меня взбодрил. Словно мне представился замечательный случай доказать, что я действительно очень ответственный и готов выгуливать свою собаку в любую погоду.

Я быстро оделся, прихватил поводок и вышел в прихожую. Там я разыскал резиновые сапоги с дождевиком и, заперев за собой дверь квартиры, отправился гулять.

На улицах было пустынно. Обернув поводок вокруг запястья, я решительным шагом направился к парку. По дороге я прошел мимо кондитерской, но она стояла закрытой, и никакого Гарри я рядом с ней не увидел. Если бы он был здесь, я бы взял его с собой на прогулку в парк, но, должно быть, Гарри сейчас лежал где-нибудь на полу в квартире, положив на лапы свою большую голову. Я вздохнул. С Гарри было здорово.

– Видишь ли, я немного волнуюсь, – прошептал я невидимому псу, который шагал рядом со мной и был ужасно похож на Гарри. – Я переживаю за малыша.

Приблизившись к парку, я увидел неподалеку двух собак, которых выгуливали хозяева. На игровой площадке резвились несколько детишек, все в разноцветных дождевиках. Они кричали и качались на качелях. Дождь усилился, и я укрылся под деревом. Мимо прошла какая-то тетя с кокер-спаниелем. Я было решил, что это Амелия, но это оказались совсем другая тетенька и совсем другой кокер-спаниель. Я вздохнул и вдруг понял, что мой невидимый пес выглядит точь-в-точь как Амелия. С мокрой от дождя шерстью, она смотрела на меня черными любопытными глазками.

– Этот малыш… – тихонько сказал я воображаемой Амелии. – Все же это немного неожиданно, что я стану старшим братом. И если сейчас что-нибудь случится…

Я проверил свой мобильник, но звонков от папы не было. От тревоги у меня засосало под ложечкой.

– Честно говоря, мне бы очень хотелось иметь братика или сестричку. Тогда бы я…

И вдруг я застыл как вкопанный. Образы воображаемых Амелии и Гарри поблекли и растаяли. Я запихнул поводок в карман куртки и побежал. Но не в парк, а обратно домой. Я мчался, шлепая по лужам, так что вода попадала мне в сапоги, но я не обращал на это внимания. Набрав на домофоне код, я распахнул дверь подъезда и, не дожидаясь лифта, взлетел вверх по лестнице. От быстрого бега у меня горело в груди и тряслись руки, пока я искал ключи и открывал дверь. Влетев в квартиру, я скинул сапоги и помчался в свою комнату. Там я достал шкатулку и поставил ее на ковер. Глубоко вздохнув, я отпер крышку, поднял верхнее отделение и, выложив купюры, достал то, что искал, – записку из печенья счастья: «Произнеси свое самое сокровенное желание, и оно исполнится!»

Когда желание было произнесено, я еще какое-то время сидел на полу, задумчиво теребя в руках записку из печенья счастья. Вот и все – я сделал это. Желание произнесено. И только золотая рыбка слышала мои слова. В глубине души я почувствовал, что все сделал правильно.

Не знаю, сколько я так просидел, но когда я наконец поднял голову и посмотрел в окно, то увидел, что дождь закончился. И тут зазвонил телефон. Это был папа.

– Алло! – закричал я в трубку.

– Привет, старик! – сказал папа. – Я звоню, чтобы сказать тебе, что все хорошо. Слышишь? С малышом все хорошо, но врачи должны провести еще один осмотр, поэтому мы задержимся. Как у тебя дела?

– Хорошо, – ответил я.

– Ты позавтракал? – поинтересовался папа.

– Ага, – сказал я, вспомнив про чипсы.

– Вот и чудненько! – обрадовался папа.

Мы еще немного поговорили, но даже когда я положил трубку, в моей голове продолжали звучать слова: «С малышом все хорошо» . Какая удача! Или это было больше чем просто удача? Я посмотрел на записку счастья в моих руках, раздумывая, что мне теперь с ней делать.

Я использовал свое желание, но просто так выкинуть теперь бумажку в мусорное ведро рука не поднималась. Наконец я убрал ее обратно в шкатулку. Лучше я ее сберегу. На память. Я вернул обратно секцию с отделениями и вспомнил о дракончике, который еще совсем недавно там лежал. Подняв голову, я встретился глазами с золотой рыбкой:

– Но если Бие хотела расстаться со мной, то зачем она в тот же день пришла сюда и принесла тебя мне?

Булль , печально сказала рыбка.

– Ты выглядишь очень одинокой, – сказал я ей.

Булль , согласилась рыбка и сделала еще один бесполезный круг в своем пузыре из стекла и воды.

И тут я понял, что мне следует сделать. Золотая рыбка должна вернуться домой, в свой большой аквариум в ресторанчике. Там она будет не одна, а среди своих подружек, и проживет еще долгую и счастливую жизнь. Да и постоянное зрелище золотой рыбки в моей комнате не доставило бы мне никакого удовольствия и сделало бы мою тоску по собаке еще более невыносимой. Я объясню Бие, что был очень рад получить от нее такой подарок, но это несправедливо по отношению к самой рыбке.