Ирина Квирикадзе - Первая книга Мышастого

— Нет, на жёрдочке вряд ли, на птицу он не похож. А норка у нас где-то была, — задумалась Иринка, — пойду, поищу в чулане.

Пока Иринка переворачивала чулан вверх дном, я вспомнила ёжика, который жил у нас прошлой зимой. Он сделал себе норку из старой варежки, задвинул её под шкаф, а сам спал исключительно на моей подушке.

Весной ёжик ушёл. Мы очень скучали по нему и решили не выбрасывать варежку в надежде, что ёжик вернётся.

— Еле нашла! — наконец-то появилась Иринка.

В одной руке она держала подушечку для иголок и носовой платок, а в другой старую варежку.

— По-моему, из варежки получится очень уютный спальный мешок. Давай, разложим всё это на видном месте, а Мышастый, когда приедет, сам выберет себе постель.

Мы так и сделали. Но Мышастый всё не приезжал. Сначала мы ждали его до обеда, потом после обеда, потом до ужина, потом после ужина…

— Ну вот, я так и знала, — наконец сказала я. — Видимо, он всё-таки Мы…

Я не успела добавить «ШЬ», как из ящика выскочил взъерошенный Мышенький.

— Ради бога, подождите! — закричал он. — Вам письмо!

— От кого? — спросили мы.

— От Мышастого, — он сунул мне в руки большой конверт.

Я надорвала конверт и развернула письмо. На белой бумаге красивым почерком было написано:

«— Уважаемая Нана Георгиевна!

Яблоки купил и повёз. Сижу у окна и думаю — я ей цаплю тоже обещал или нет? Надел на нос очки и проверил список. Читать стыдно, ей-богу. А примус везде горячий. Грядки зимой, иные, рано огрыз кит. Я блокнот достал записать. Впрочем, ничего не вижу и скоро лупу придётся использовать. Странно.

Ваш М.»

— Во-первых, это письмо не нам, а какой-то Нане Георгиевне, — сказала я. — А, во-вторых, я не понимаю, что здесь написано.

— Нет, это именно вам, — хихикнул Мышенький, — прочтите ещё раз внимательно.

Я прочла и передала Иринке.

— Чушь какая-то!

— Абсолютная, — согласилась Иринка.

— Просто замечательно! — подпрыгнул от восторга Мышенький.

И вдруг…

— Тс…с! — приложил палец ко рту Мышенький.

Он с подозрением оглядел комнату, Три раза заглянул под письменный стол, слазил в старую варежку и, вплотную подойдя к Иринке, спросил громким шепотом:

— Надеюсь, мы одни?

— Нет, конечно, — сказала я и стала перечислять по пальцам, — здесь ещё Мушмала, Хухрики с Зябликами, если мне не изменяет память, несколько Патиссонов…

— Ну… у! — ужаснулся Мышенький.

— Успокойтесь, это она шутит, — сказала Иринка. — Конечно же, мы одни.

— Ах, это она шутит, — Мышенький нахмурился. — А я не шучу, письмо зашифровано, ключ у меня.

— Вот как, а зачем? — удивились мы.

— Чтобы ввести врага в заблуждение.

— У Мышастого есть враг? — опять удивились мы.

— У Мышастого есть всё, и враг в том числе! — с гордостью сказал Мышенький.

— Это делает ему честь, — заметила я, — но, думаю, ваш дядя перестарался и, не то что враг, но ни одна собака, даже самая породистая, не поймёт, что он пишет.

— По-моему, ты преувеличиваешь, — сказала Иринка, села за письменный стол, положила перед собой письмо и засопела.

Она всегда сопит, когда занимается серьёзным делом.

— Не мучайтесь, — подошёл Мышенький к Иринке, — у меня есть ключ к разгадке.

Иринка молча продолжала сопеть.

— Дело в том, что она привыкла делать всё сама, — обьяснила я Мышенькому.

— Понимаю, — кивнул он.

— А мы можем пока кофейку выпить, — предложила я и отправилась на кухню варить кофе.

Когда я вернулась, Иринка всё ещё сопела за столом, а Мышенький, уютно устроившись на ковре, хрустел печеньем. Я поставила перед ним кофе в напёрстке.

— Извините, что без блюдечка. Вам с молоком?

— Не беспокойтесь, — сказал Мышенький. — Лучше садитесь и поболтаем.

Я села. Мне очень хотелось задать Мышенькому один вопрос, но я не решалась, ведь он такой обидчивый.

— По-моему, вы хотите задать мне один вопрос?

Мышенький с наслаждением обмакнул в кофе кусочек печенья и посмотрел мне прямо в глаза.

— Не смущайтесь, спрашивайте.

— Э…э, — начала я, — простите моё любопытство, но вы упомянули врага Мышастого…

— Мыштоца? Да, лучше я сам расскажу вам эту историю. Дядя очень расстраивается, когда вспоминает её.

Мышенький устроился поудобнее и начал:

Мыштоц был другом Мышастого, во всяком случае, считал себя его другом и каждый день приходил на обед. Пока сестра Мышастого жарила котлеты, Мыштоц и Мышастый спорили. Однажды Мыштоц сказал:

— Когда Колумб открыл Америку, любой суслик мог открыть всё на свете, потому что ещё ничего толком не было открыто. А сейчас сто Колумбов вместе ничего не могут открыть, даже английскую булавку, потому что и она уже давно открыта.

— Это несправедливо, — возразил Мышастый. — Колумб открыл Америку, потому что он был великим путешественником. А если ты великий путешественник, то всегда сможешь что-нибудь открыть.

— Ха! — усмехнулся Мыштоц.

— Не веришь? Давай попробуем. Разойдёмся, как в море корабли и попробуем сделать открытие, — предложил Мышастый.

— В какую сторону? — спросил Мыштоц.

— Мне в ТУ, а тебе в ЭТУ, — решил Мышастый.

— Вы скоро вернётесь, не то котлеты остынут? — поинтересовалась Сестра.

— Накрой их, пожалуйста, тарелкой, — крикнул ей Мышастый. — Большому кораблю большое плавание!

«А маленькому — маленькое» — сообразил Мыштоц. И они разошлись.

Мыштоц вернулся очень быстро, съел котлеты и с удовольствием подумал: «Насколько выгоднее маленькое плавание, потому — что чем оно меньше, тем меньше. А большое чем больше, тем больше».

Тем временем Мышастый шёл в ТУ сторону и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шел Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и Шёл, и …

И вдруг увидел точку.

— Земля! — закричал Мышастый. — Я так и знал, что что-нибудь да открою!

Он бросился вперёд и скоро достиг места, где коричнево-красная поверхность примерно на пять с половиной Мышастых выступала над землёй.

«Своеобразная глинистая возвышенность, — отметил Мышастый. — Хорошо бы теперь посмотреть на неё сверху».

Он забирался на самый высокий холм, который нашёл поблизости, и вот что увидел: глинистые края образовывали круг. Круг был заполнен прекрасной плодородной землёй. В центре возвышалось дерево.

«Травянистая растительность отсутствует», — задумался Мышастый и воскликнул: «Да это же Патерик!»

Мышастый немедленно отправился на почтамт и послал Мыштоцу телеграмму: «Открыл. Приезжай!».

Мыштоц тут же приехал, и Мышастый показал ему своё открытие: