Алина Астальская - Как стать волшебником

— Мам, привет!

— Привет. У тебя шнурок развязался.

Пока Янеш завязывал шнурок, ему пришла в голову мысль еще раз потренироваться.

— Мам, — сказал он, — ты что больше любишь: «Марс» или «Сникерс»?

Мама задумалась.

— Наверное, «Баунти».

— Тогда давай его купим. Там как раз две половинки.

— Хитрый ты, Янеш, — засмеялась мама, направляясь к киоску.

— Почему же хитрый? — удивился хитрый Янеш, — я-то всякий шоколад люблю, а ты нет.

— Конечно, конечно, — сказала мама, протягивая Янешу половинку «Баунти», — но при этом ты забываешь сказать, что покупаю-то его я.

— Ну, да сказал Янеш с набитым ртом, — и хорошо, что мы встретились. Без меня ты бы не купила, тебе бы и в голову не пришло. Правда, и я бы без тебя не ел бы, хотя мне-то это в голову всегда приходит.

Покормив Янеша обедом, мама опять ушла на работу. А Янеш сел за уроки. Уроков было много, и Янеш провозился с ними до вечера.

Темнело. Хотелось есть, и Янеш побрел на кухню. Пара холодных котлет (риса ему не хотелось) на кусок хлеба, полить майонезом, кетчупом и веточку петрушки для красоты — получился классный бутерброд. А на десерт йогурт и яблоко. Свет включать не хотелось. И Янеш сидел, «сумерничал», как говорит бабушка, и ел. А еще думал. Мысли его вновь вернулись к ночным приключениям. В детстве он мечтал о том, что бы ночью не спать. Вот так и получилось — ночью он не спит. Или спит, а ему снится, что он не спит? А когда их Сплюх усыпил, то получается, что он спит и видит во сне, что он спит? Нет… Он не видел, что он спит, он просто спал. Значит, он спал и наяву, и во сне? А ведь он даже сон там видел, только вот уже не помнил какой. А если бы ему тогда снился сон, что он ложится спать?

— То есть, — думал Янеш, — Вот я сплю и вижу сон, в котором я сплю и вижу сон. И в этом сне я тоже сплю и вижу сон, что я сплю…

Тут мысли у Янеша приняли другое направление — а если он проснется там, в самом дальнем сне, то, что будет? А если его начнут будить где-нибудь во сне, то как он узнает, где нужно просыпаться?

Все эти мысли его настолько взбудоражили, что когда зазвонил телефон, Янеш подпрыгнул на месте. Звонила мама. Она сказала, что они с папой уже едут, и попросила поставить чайник.

Янешу нравилось, когда мама звонила и просила о чем-то. Мама умела так просить, что ты начинал чувствовать себя взрослым, важным и нужным.

Чайник закипел быстро. Янеш вытряхнул старую заварку в цветок — мама всегда так делала — и заварил чай.

Он любил это делать. У бабушки на кухне целый шкаф был забит разными травами и в банках, и в мешочках, и в пакетиках. Она с удовольствием объясняла Янешу, какая травка от чего и как их смешивать. И уезжая от нее, Янеш всегда прихватывал кулечек- другой с этими душистыми листочками и веточками.

И, сейчас, засыпав в заварник пару ложек черного чая, Янеш добавил туда пару листочков смородины, земляники и чуть-чуть цветков чернобривца. В этот момент он казался себе великим магом, готовящим волшебный эликсир. Только заклинаний не хватает. И чтобы не портить впечатления, Янеш опять снял крышку, сделал пассы руками (это он в кино видел) и сурово произнес:

— Заклинаю, — и запнулся. Что именно заклинать он еще не придумал, потому закончил просто, — пусть будет вкусно.

И накрыл чайник Марусей. Мама говорила, что эта кукла-грелка такая старая, что была уже тогда, когда бабушка была маленькой.

За чаем Янеш сказал:

— Па, смотри! — папа тут же поднял голову.

— Вот смотри, — еще раз сказал Янеш, — если я сплю и вижу сон, в котором я сплю и тоже вижу сон, про то, что я сплю. Так где же я проснусь?

Папа некоторое время жевал молча, а потом ответил улыбаясь:

— Надеюсь, что в своей кровати.

Этот ответ Янеша не устраивал.

— Будь реалистом, папа, — сказал он серьезно, — твои надежды ничем не обоснованы.

Папа перевел взгляд на маму. Мама сдержала рвущийся наружу смех и сказала:

— Не волнуйся, Янеш. Ты можешь проснуться в любом из снов. Но, утром я разбужу тебя окончательно, и ты проснешься действительно в своей кровати. А теперь тебе не пора ли на боковую?

— Пора, — согласился Янеш и встал.

Теперь он уже не спорил с мамой, когда она отправляла его в постель — он сам стремился скорее попасть к пушистым. Поэтому, совершив все положенные процедуры, Янеш улегся и вскоре уснул.

Проснулся Янеш от того, что что-то ползало по носу. Не открывая глаз, Янеш отмахнулся рукой, рядом хихикнули, а по носу так и продолжало что-то ползать. И было очень тихо. Поэтому Янеш решил, что он еще спит и это ему снится. Но что-то щекотное продолжало елозить по носу. Изловчившись, Янеш пришлепнул себя по носу, надеясь прибить надоеду. Но под рукой оказалось что-то мягкое и пушистое. Янеш, все еще не открывая глаз, начал ощупывать дальше. Это мягкое и пушистое продолжалось еще и еще и очень напоминало кошачий хвост. Чем, собственно говоря, и было.

Янеш, наконец, открыл глаза и выпустил Торстуров хвост. Пушистые помощники, видимо, уже плотно позавтракали мышами, что водились здесь во множестве и тщательно вылизывались.

Что-то мешало ушам, и Янеш осторожно прикоснулся к ним. Каждое ухо было «зачехлено», как фары у джипа. И слышать Янеш ничего не мог. Зато мог видеть, и это очень радовало. А видел он деревянную перекладину лестницы, опущенной вниз.

Янеш потянулся, надел было мешок на плечи, но передумал, достал из него Хрустальный Глаз, который засиял, а затем стал тянуть Янеша к выходу. Держать его было неудобно, но отпустить Янеш боялся — вдруг улетит.

— Мусьмочка, — сказал Янеш, но голоса своего он не услышал, — если ты меня слышишь, то кивни.

Мусьма кивнула, хотя и подумала, что кивающая кошка — это полный бред. А, Янеш, поняв, что его слышать могут, сказал:

— Помогите мне эту штуку привязать.

Пушистые взяли полотенце, что было в мешке и, завернув в него Глаз, привязали Янешу на пояс. Получилось неплохо, как сумочка-кенгурушка.

А Янеш, словно подчиняясь какому-то внутреннему порыву, осторожно прорезал полотенце, что бы получилось окошко.

— Глаз, он видеть должен, — сообщил он пушистым.

Мусьма вспрыгнула на плечо, потерлась об ухо мордочкой и Янеш вдруг услышал внутри головы:

— Конечно, видеть должен.

Оказывается Мусьма, при необходимости, была и телепатом. Правда, она уверяла, что может это делать только при соприкосновении головами, но Янешу и этого было достаточно.

Глаз тянул и наша компания, выбравшись с хутора, пошла дальше по дороге к городу.

Мусьма ехала на плече, и Янеш решил порасспросить ее.

— Скажи, — сказал он, — а почему мы ночевали на сеновале, а не в доме?

— Видишь ли, — ответила кошка, и Янеш про себя отметил, что использует она визуальное слово, — этот хутор называется «Звенящий дом». Время от времени, что-то начинает там завывать на разные голоса так, что и стекла, и посуда звенит. Жители хутора знают о приближающимся звоне и уходят ночевать в город. Дом свой они любят, но когда он звенит — спать там невозможно. Поэтому и мы ночевали на сеновале.