Алина Астальская - Как стать волшебником

А у этих, у щупачей, например, все не так — бросаются друг на друга и ну по спине хлопать, да гладить, — и уж не отходят: то пылинки сдувают, то травинки счищают, то пуговицы крутят, да так близко стоят, что всего-то и не увидишь. Да и у слухачей не лучше — руками они слабо показывают, а слова то хоть у них и похожие, но говорят они их странно, хоть и красиво. Иногда, бывало, засмотришься, а он уже о чем-то другом лопочет, да все не по-нашему.

Да, начался разлад давно, а уж нынче мы и вовсе друг друга не понимаем… — и старушка, вздохнув, опустила ложки в миску с водой, собираясь их полоскать. Но вода вдруг запузырилась. Старушка ойкнула и села прямо на пол, а ложки, выскочив из воды, прыгнули к ней на колени. Над миской поднялся столб пара, а может быть и дыма, и вдруг раздвинув его, как занавес, высунулось рыльце дративара. Пошевелив глазками, он огляделся и склонил голову в сторону Люсинды:

— Многоуважаемая Люсинда, — начал он, — Первый министр Внутреннего Королевства срочно хочет Вас видеть. Дело государственной важности.

Люсинда нахмурилась. А туман, переливаясь через край миски, уже начал клубиться у ее ног, медленно поднимаясь все выше и выше. Янеш вдруг понял, что еще немного и туман ее полностью скроет, и она исчезнет.

— Ты пойдешь? — спросил он.

Фея кивнула.

— А я? — снова тихо спросил Янеш.

— Я вернусь за тобой, а пока пришлю помощников, — ответила фея и, глядя на дративара, добавила, — перенеси сюда Торстура и Мусьмочку.

— Нет, сначала тебя, — заупрямился дративар и мигнул всеми тремя глазами по очереди.

— Приготовились, — произнесла фея и начала окутываться туманом, сквозь который все слабее и слабее слышались ее слова:

— Я вернусь за тобой, пушистые помогут… Ищите знаки… Получиться…

И она совсем растаяла. Туман втянулся в миску. Старушка встала. Опасливо косясь на то место, где только что исчезла Люсинда, она подошла к столу и заглянула в миску. Там, кроме воды, ничего уже не было. Зачем-то подняв ее, Старушка окинула взглядом стол, но и там тоже ничего, кроме скатерти, не было. Поставив миску на стол, Старушка нагнулась за ложками. Вода в миске вновь запузырилась. Старушка опять села на пол, видно привычка у нее такая была. А из тумана с мявом прыгнула маленькая белая кошечка, а следом за ней с огромным достоинством вылез Толстый, Огромный, Рыжий, Сверкающий Торчащими Усами, Рысь. ТОЛСТУР, то есть.

Вообще-то, он был кот. Рыжий. Толстый. Не такой уж и огромный. Но ему нравилось — Рысь, Сверкающий Усами. И ему никто в этом не перечил — рысь, так рысь.

Он почесал лапой за ухом, прошелся вокруг Старушки, отираясь об нее пушистым боком и мурлыкнул:

— Хозяюшка, рыбки не найдется?

— Ну ты наглое создание, — восхитилась старушка.

— Я не только наглый, я еще и ласковый… — продолжал обхаживать ее Торстур, — а рыбку страсть как люблю…

Старушка засмеялась и встала.

— Дам, дам и тебе дам и этой беляночке.

— Мусьмочка я, — вежливо сказала белая кошечка. Была она небольшого росточка и очень изящная — тонкие лапки, длинный хвостик, зеленые глазищи.

Старушка вновь захлопотала по хозяйству. Поставив по мисочке перед пушистыми помощниками, она вспомнила о шкатулке, которая все еще стояла на столе, и, убирая ее, пробормотала:

— Убрать с глаз долой, пока Незримый не прознал, не к ночи б его поминать…

— А что это — Незримый? — спросил Янеш.

— Да кто его знает, — молвила старушка, — его и не видел-то никто. Незримый он. Но страшный до ужаса. Говорят, охотится он за волшебными вещами, потому их и прячут, берегут, как зеницу ока. Ну да здесь в Одноглазье его давно уж нет.

Янеш вздохнул. Нехорошие подозрения смутно клубились в его голове.

— А зачем ему волшебные вещи? — полюбопытствовал Торстур. Он, кстати, уже управился с рыбкой и теперь тщательно вылизывался.

— Тот, кто всем завладеет, будет непобедим, — ответила старушка, запирая сундук.

Янеш опять вздохнул и беспокойно завозился. Старушка подозрительно на него посмотрела.

— Ой, неспроста ты вопросы энти задаешь, — покачала она головой, — видел, поди, чего?

Янеш кивнул.

— Наверно, это он, Незримый. Мы от границы когда шли — так странно было…

— Нашел-таки, окаянный, — огорчилась Старушка.

В это время кукушка на часах хриплым голосом начала куковать. Одиннадцать.

— Что деется, что деется-то, — бормотала Старушка и проворно вытаскивала из все того же сундука заплечный мешок, куда тут же начала сноровисто складывать припасы. Шкатулка с Хрустальным Глазом была завернута в рушничок и уложена на дно этого небольшого, но, казалось, бездонного мешка.

— Ничего, ничего, до полночи он сюда не явится, — приговаривала она — а там вас уж будет и не видать, а я усну — он меня и не заметит.

Видно было, что Старушка не на шутку струхнула, но пыталась держаться. Она вытащила несколько свечей из ларца, подала Янешу, который уже надел мешок. Ему совсем не улыбалось бежать куда-то на ночь глядя, да еще одному, без Люсинды. Помощники, правда, были, но что могут эти пушистые! Янеш готов был заплакать, но держался. Утешать все равно не кому.

Старушка тем временем скомандовала Торстуру:

— Ну-ка, подсоби, — и взялась за край стола. Торстур ловко подхватил стол с другой стороны и рывком поднял его.

Под столом оказался каменный люк, прикрытый потертым половичком. Торстур подхватил могучей лапой железное кольцо, и легко поднял всю крышку.

— Ого, какой ты сильный, — с уважением сказал Янеш.

— Ага, а еще ласковый и наглый, — насмешливо отозвался кот.

— Ну, глядите в оба, — напутствовала их старушка, — старайтесь уйти как можно дальше, перейдете через Сверкающий ручей, тогда уж и отдыхайте. Незримый ручьи и речки не любит — перейти через них не может, ему придется обходить и крюк делать большой, вот вы и выпадете из поля его зрения. Ну, удачи вам. Может, свидимся.

Первой в открытый проем метнулась Мусьма — только хвостик мелькнул. Затем, слегка побаиваясь и крепко вцепившись в горевшую свечку, спустился по каменным ступеням Янеш. Быстро задвинув тяжеленную плиту, за ними последовал и Торстур.

Это был старый, явно заброшенный подземный ход, хорошо сохранившийся и пыльный. Пахло мышами. Янеш запоздало подумал о том, что не спросил — куда ведет этот ход. Пушистые уже ушли вперед, и ему ничего не оставалось, как следовать за ними.

Они долго шли молча. Ход извивался, но боковых ответвлений не было, или они были за дверями, которых хватало и которые были заперты. На одном из поворотов Мусьма вдруг пискнула:

— Мышь! — и рванулась вперед, но тут же разочарованно вернулась, — она за дверью!

— Как же ты ее увидела? — удивился Янеш.

— А я и не увидела, — засмеялась Мусьмочка, — я ее услышала и унюхала. Она же шуршит и вкусно пахнет.