Автор неизвестен Детская литература - Верхом на урагане [Из американского фольклора]

Так и повелось с того дня: как только дядюшка Джерри выйдет на веранду со своей гармоникой, змея тут как тут. Слушает и раскачивается в такт музыке, а глазки так и блестят от удовольствия. Вскоре дядюшка Джерри до того полюбил эту змею, что для нее готов был исполнять эти «Звезды и полосы» без конца. И решил даже назвать ее в честь самого композитора Дж. Ф. Сусой. Недели через две Суса научилась в такт шуметь погремушками, так что получался очень славный дуэт.

А дни текли, жара делалась все нестерпимее, засуха все страшней, и все считали, что дядюшка Джерри совсем из ума выжил, раз не бросает свою ферму и не едет в какое-нибудь другое место. Какой там, не только не едет, а знай себе наигрывает на гармонике для Сусы, а она слушает и хлопает хвостом и погремушками в такт музыке.

Но однажды вечером Суса не пришла на концерт. И на другой, и на третий день тоже. Дядюшку Джерри это так потрясло, что он утратил всякий интерес к музыке. Его концерты день ото дня становились все короче, короче, пока, наконец, он не забросил совсем свою гармонику и сидел теперь молча и ждал, когда вернется Дж. Ф. Суса.

К июлю Килдаган-Крик совсем пересох. У коров и цыплят дядюшки Джерри в горле тоже пересохло, и они стояли, высунув язык. Наконец, 10 июля в небе стали собираться тяжелые темные тучи. Начал накрапывать дождь. Он лил пять недель подряд без передышки. Когда дождь кончился, Килдаган-Крик оказался полным воды, и все, что дядюшка Джерри посадил, взошло и созрело на его поле раньше, чем он успел прополоть. Тут уж люди стали говорить, что, пожалуй, они были не правы, что дядюшка Джерри очень даже в своем уме. Вот только эти его разговоры про ручную змею…

Как-то вскоре после дождя к дядюшке Джерри пришел сосед и попросил разрешения пасти своих коров на его земле. За это он предложил дядюшке Джерри щедро заплатить, и дядюшка Джерри согласился. Он впряг в старый фургон двух своих кляч и прокатил соседа по всем угодьям, чтобы тот выбрал для выгона лучшее место. А сам все поглядывал, не покажется ли где его музыкальная змея.

Так они и тряслись с соседом в старом скрипучем шарабане, как вдруг слух дядюшки Джерри уловил знакомые звуки, точно дробь барабана в ритме марша. Неслись они с вершины ближайшего холма. Дядюшка Джерри закричал:

— Тпру!

Лошади остановились, и он мигом соскочил на землю. Вверх в гору он так спешил, что сердце его готово было выпрыгнуть из груди, ногам было за ним не угнаться.

Вершину горы венчала большая плоская скала. И на этой плоской площадке кругом расположилось дюжины три гремучек, с темными ромбами на спине. А в центре, с горящими глазами, с гордо поднятой головой, восседала сама Дж. Ф. Суса. Она размахивала хвостом, словно дирижерской палочкой, и выбивала ритм марша «Звезды и полосы», а остальные гремучки ей подыгрывали своими погремушками.

Именно в это утро дядюшка Джерри случайно прихватил с собой в кармане гармонику. Тут он ее вытащил и стал играть. Суса оглянулась, приподнялась на кончике хвоста и чуть не обмерла от счастья. Так они вместе и играли — дядюшка Джерри на губной гармонике, а Суса, дирижируя змеиным оркестром, — пока не взошла луна. Сосед-фермер терпеть не мог змей и поспешил убраться восвояси. Дома он всем стал рассказывать, что дядюшка Джерри совсем того… еще хуже, чем они думали. И змеи того… взбесились все, так что он советует соседям-фермерам немедленно распродаться и уезжать куда глаза глядят.

Кроме дядюшки Джерри, все так и поступили. А он остался со своими тучными коровами, и зеленеющими посевами, и пухленькими курочками. И каждый вечер ближе к заходу солнца поднимался на гору играть на гармонике в сопровождении змеиного оркестра. То были самые счастливые часы в его жизни. И в жизни Дж. Ф. Сусы тоже.

Эти золотые денечки давно миновали, но большая плоская скала все еще стоит на вершине горы, и, как говорит молва, иногда летом по ночам туда приползают змеи, рассаживаются кружком и выбивают погремушками ритм марша «Звезды и полосы». Змея, которая в самом центре, так стара, что даже отрастила бороду. Суса это или нет, никто вам точно не скажет. Но если вы любите марши, поезжайте на Килдаган-Крик, и услышите, как они играют.

Говорят, раньше на Западе гремучих змей было видимо-невидимо, они перекатывались по земле, словно волны по морю. И будто бы ковбоям приходилось ставить скотину на ходули, чтобы их змея не укусила. И все-таки были же, как показывает случай с Леандром, змеи, настроенные дружественно. Возьмем хотя бы к примеру случай со старателем, который отправился искать золото году этак в 1848. Сдается, звали его Старина Пайк. Так вот, хозяин прииска нанял его с напарником на свою шахту и велел им спуститься поглубже, поглядеть, нет ли там золота.

Еще по дороге на прииск Старина Пайк ненароком сунул руку в карман и вытащил оттуда мышонка, очень симпатичного. А поскольку животных он вообще любил, то решил, его приручить и прихватить с собой в шахту, для веселья.

Спустившись в шахту, друзья-старатели обнаружили там хитроумное подъемное устройство, которое позволяло спускать и поднимать веревку с помощью штока и рукояти. Старина Пайк был от природы тощ и сухопар и решил первым испытать подъемник. Привязал к поясу веревку и велел напарнику спустить его поглубже.

Он благополучно опустился на глубину в тридцать футов, как вдруг веревка оборвалась, и Старина Пайк словно грузило полетел вниз и шмякнулся о самое дно. Напарник, оставшийся наверху, глянул в глубину, ничего не разглядел и не услышал, но решил, что Пайк убился насмерть и дал деру.

Однако Старина Пайк вскоре пришел в себя и задумался: как же выбраться из этой шахты? Карабкаться вверх по отвесной стене нечего было и думать, а конец оборванной веревки был слишком далеко от него. Чтобы утешиться, Пайк вытащил из кармана мышонка. Слава богу, он ни чуточки не пострадал от падения, только вот усы у него поседели — наверное, от страха.

Старина Пайк сунул мышонка обратно в карман и тут вдруг заметил, как сверху что-то падает, скользит по стене и распластывается неподвижно у его ног. Оказалось, это большущая гремучая змея семи футов длиной, не меньше. От падения она, видно, потеряла сознание. Старина Пайк быстренько наступил на нее ногой и придавил ей голову к земле. Он легко бы справился со змеей, но от природы любил животных и потому отнял ногу, только не совсем.

Наконец змея открыла глаза и стала извиваться, желая высвободиться, а Старина Пайк стал увещевать ее, говоря, что ничего плохого ей делать не собирается. Корчиться змея перестала, но поглядывала на Пайка испуганно и с недоверием. Тут Пайк вспомнил о мышке. Он знал, что змеи очень любят мышей, и, хотя ему было больно и неприятно, он решил пожертвовать мышью, чтобы задобрить змею.