Михаил Аношкин - Сёмкина находка

Они ворвались в деревню на полной скорости. Головная резко остановилась, затормозили и другие. Весь большак от одного конца деревни до другого заполнили тупорылые машины. Из кабин повыскакивали офицеры в высоких фуражках и стали прохаживаться взад вперёд, разминая ноги. Солдатам вылезать, как видно, не разрешили.

Офицер из предпоследней машины махнул рукой солдату, сидевшему возле кабины с краю. Тот спрыгнул на землю, и они вместе с офицером направились к правлению. Сердце у Сёмки сжалось: что теперь будет? На крыльце появился Кузьмич, загородил вход и стал что-то торопливо говорить офицеру. Видимо, клялся, что там никого нет: перекрестился, призывая в свидетели бога. Офицер грубо оттолкнул старика, пнул дверь и вошёл. За ним автоматчик. Сёмка зажмурился: всё пропало. Кузьмич завернул за угол правления и скрылся в саду, что рос сразу же за правлением.

Офицер не возвращался. Но стрельбы не было. Сёмка с надеждой подумал, что красноармейцы успели уйти. В голове колонны подали команду. Офицера с автоматчиком всё не было. С предпоследней машины спрыгнули два солдата и побежали к правлению. Сёмка снова замер. Автоматчики скрылись в дверях. И тоже задержались. Колонна тронулась в путь. Остались только две последние машины. Немцы забеспокоились, посыпались из кузовов словно зелёный горох. Автоматы приладили на животе дулами вперёд и всей оравой двинулись к зданию.

Звонко лопнули в окнах стёкла, наружу высунулись дула трёх автоматов и винтовки. Началась бешеная стрельба. Немцы тоже открыли огонь. Некоторые кинулись в обход.

Один офицер, размахивая наганом, бросился вперёд, зовя за собой солдат. Пуля тут же настигла его и он, неловко перегнувшись, ткнулся головой о землю.

— Ага! — заорал Сёмка. — Получил!

В это время вернулись в деревню те машины, которые уехали вперёд. Солдаты прыгали из кузовов сходу и бежали туда, где гремела стрельба.

— Гады! — шептал Сёмка. — Гады!

Вскоре правление замолчало...

Сёмка заплакал.

— Ну, погодите, — всхлипывал он, — мы вам ещё покажем!

Немцы торопились. Подобрав своих убитых, укатили на восток, не тронув жителей и оставив в целости деревню.

Вечером дед Кузьмич постучался к Архиповым. Сёмка ещё не спал и слышал, как тот сказал:

— Ты, Катерина, давай к правлению. Похоронить героев-то надо...

Утром Сёмка заметил, что мать ходит заплаканная, печальная. После завтрака она погладила сына по голове и грустно промолвила:

— Вот и нашего отца где-нибудь так...

— Не надо, мам.

— Ох, сколько горя кругом, сколько горя...

Сегодня Сёмка смотрел на правление другими глазами. Само здание, покарябанное пулями и осколками гранат, казалось ему теперь иным. Оно и пугало и притягивало Сёмку. Хотелось пойти туда, посмотреть своими глазами. Но боялся — страшно. Сколько людей там вчера погибло...

Решился лишь на второй день. Постоял возле крыльца. Ветер качал повисшую на одном шарнире створку окна. Она тоскливо скрипела. Казалось — выйдет вдруг из мрачного проёма двери кто-нибудь и скрипучим голосом спросит:

— Тебе чего надо?

«Никого там нет, — успокаивал себя Сёмка. — Бояться нечего. На фронте в разведку пойти, — небось, пострашнее будет!»

Собрался с духом, шагнул. На пороге остановился. Пол был разворочен гранатными взрывами. На досках кое-где видны бурые пятна крови. Жутко... Сёмка все утолки обшарил. Ничего не нашёл, кроме стреляных гильз. Вздохнул, собрался уходить, но вдруг подумал: «Посмотрю-ка, что в печке. Открою дверцу и посмотрю».

Открыл, заглянул и — даже сердце ёкнуло: что-то есть! Свёрток какой-то. Сверху газета, а внутри? Протянул руку, пощупал — твёрдое. Вытащил, развернул: планшет! Новенький, с настоящей военной картой!

Спрятал находку под пальто и пустился домой. На чердаке устроился у слухового окна и принялся исследовать содержимое. Под картой обнаружил тетрадный листок в клеточку. На нём какая-то схема. Сверху написано крупно: «Озёрки». Внизу выведены прямоугольники. От крайнего вверх ползла жирная черта-стрелка. Она уперлась в знак, который изображал дерево, потом свернула вправо и поползла в место, где значков, обозначающих деревья, было много. «Лес», — догадался Сёмка. Линия кончалась в глубине леса у кругляшка. Возле него слово: «Камень». Чуть повыше жирный крестик и снова слово: «Здесь».

Сёмку охватило волнение. Он не спускал глаз со слова «Здесь». Что «Здесь»? Какая тайна скрыта?

Повёл взглядом по бумажке: «Озёрки». Озёрки... Так ведь это деревня! Недалеко отсюда. До войны рядом с Архиповыми жил дядя Ваня, он был родом оттуда.

Сёмка принялся изучать карту. Нашел свою деревню, районный центр. Обрадовался. Слово «Озёрки» было на карте обведено двумя кругами, а над ними знакомое — «Здесь!»

Понял Сёмка: тут дело серьёзное. Военная тайна! А может, от неё зависит самое важное — победа? Сёмка забеспокоился: кругом враги, вдруг они раскроют тайну! Нет! Надо что-то делать. Добраться до тайны... Передать её главному командиру Красной Армии... Отец потом скажет: «Вот какой сын у меня. Герой!»

Эх, друга бы хорошего Сёмке. Вдвоём не то, что одному...

Петька с отцом распиливали почерневшие доски на дрова. Сёмка сразу определил, откуда эти доски. Куликовы разобрали стайку, в которой раньше держали корову. Корова подохла, и стайка не нужна стала. Двор без неё стал казаться шире.

Петькин отец ещё до войны попал в автомобильную катастрофу. С тех пор ходил на деревяшке. В армию его, понятно, не взяли, а эвакуироваться он не пожелал: тяжело болела жена, на руках трое ребятишек.

Сёмка остановился возле работающих. Егор Васильевич глянул на него мельком, а Петька даже головы не повернул: неужели ещё сердится?

— Здравствуйте, — сказал Сёмка.

— Здорово, коли не шутишь, — отозвался Куликов.

Сёмка вздохнул. Ещё бы! Возле козел лежала целая гора нераспиленных досок, до самого вечера не кончить.

— Дядя Егор, — нашёлся Сёмка. — Вы покурите, а мы с Петькой попилим!

Куликов промолчал. Но когда допилили доску, он положил пилу на козла и объявил:

— Теперь можно пошабашить, — и заковылял в избу.

Сёмка схватил Петьку за рукав и потянул в огород. Тот было заартачился:

— Чего тянешь? Пусти.

— Пойдём, что-то скажу.

Очутившись в огороде, Сёмка оглянулся. Вокруг никого не было. Тогда он вытащил из-за пазухи карту и расстелил её на скамейке, которую Петькин отец сколотил в прошлом году возле куста сирени.

— Гляди.

— Ну?

— Вот и ну! — Сёмка достал из кармана тетрадный листок со схемой и показал другу.

Петька стал рассматривать бумаги. Ростом он был пониже приятеля, белобрысый, даже ресницы светлые. Глаза словно голубая вода. Нос густо обсыпан веснушками и вздёрнут. Сёмка же был чернявый, с тёмными глазами, подвижный, нетерпеливый.