Лев Парфёнов - Неделя приключений

Притаившиеся там и тут коряги устрашающе ощетинились мёртвыми сучьями. Вид их почему-то наводил на мысль о водяных, о змеях и вообще о гадком и страшном. Местами на воде вспухали и лопались бисерные пузырьки.

На дне, должно быть, происходили какие-то таинственные процессы.

Овраг пересекала земляная плотина, сплошь заросшая вербой, ольхой и черёмухой. Слышался шум падающей воды, всплески. Сквозь полуразрушенные замшелые сваи тысячами голубых ручейков струилась вода. Внизу под сваями из белой шевелящейся пены выглядывал остов полусгнившего мельничного колеса.

Справа на берегу стояло громоздкое строение с провалившейся крышей. Во все стороны, точно переломленные кости, торчали чёрные бревна. Рядом темнела изба с заколоченными окнами. Конёк железной крыши прогнулся, отчего вся изба напоминала огромного зверя с перебитым хребтом. Кругом всё заросло, зелень пронизывала развалины, даже на фронтоне избы пристроился невзыскательный кустик крапивы. Пахло сыростью и гнилым деревом.

— Это, наверное, Старая мельница, — почему-то шёпотом сказал Спартак.

Они подошли к избе. Около крыльца росла развесистая рябина. Спартак поднялся по скрипучим ступенькам на крыльцо.

— Пойдём отсюда, — попросил Витька тоже шёпотом.

— Ты что, Домны боишься?

— Ничего я не боюсь. Просто нам надо скорее найти дядю Васю.

— Смотри, смотри, — глотая от волнения слюну, заговорил Спартак. — Тут кто-то недавно был. Видишь, у рябины ветка сломана.

Действительно, одна из нижних веток рябины была надломлена и свисала вниз. Она не успела ещё завять. Витьке стало совсем не по себе.

— Пойдём. А не хочешь, я один уйду.

— Витечка, миленький! — взмолился Спартак. — Ну подожди минуточку, пожалуйста! Только зайдём, посмотрим и назад…

Витька был податлив на вежливое и ласковое обращение. Он уступил.

Спартак толкнул дверь, она со скрипом распахнулась и медленно со скрипом же прикрылась за ними. Они ощупью прошли через тёмные сени и оказались в комнате. Здесь против ожидания было светло. Свет падал из отверстия в потолке, оставшегося от печной трубы. Печь развалилась, и от лежавших вокруг чёрных кирпичей горько пахло холодной гарью, как на старом пожарище. В углу стоял стол на трёх ножках, вдоль стены — лавка. Слева чёрный дверной проём вёл в чулан.

Стояла гнетущая могильная тишина. Ребятам захотелось на воздух, на солнце. Вдруг заскрипела наружная дверь, в сенях послышались шаги. Витька и Спартак, не сговариваясь, как по команде, шмыгнули в чулан, присели в углу, тесно прижавшись друг к другу, подмяв под себя какую-то корзину. У обоих мелькнула мысль о страшной Домне.

Неизвестный посетитель прошёлся по комнате. Судя по тяжёлым шагам, это был мужчина. Где-то недалеко закуковала кукушка. Человек быстро вышел, и с крыльца донеслось негромкое ответное: «Ку-ку! Ку-ку!»

Леденея от страха и сгорая от любопытства, ребята ждали дальнейшего развития событий. Чтобы понять эти и некоторые предыдущие события, необходимо вернуться к Кириллу Спиридоновичу Локотникову и его племяннику.

Вот что произошло в то утро, когда Кирилл Спиридонович решил отвести Прохора на Старую мельницу.

Сразу за деревней начинались заросли густого невысокого березняка. Среди этого зелёного потопа прихотливо извивалась от прогалинки к прогалинке тропа. Несведущий человек не сразу бы и заметил её, до того она заросла травой. Кирилл Спиридонович шёл впереди, иногда останавливался, прислушивался. Теперь он чувствовал себя сообщником Прохора.

До мельницы оставалось полпути. За поворотом — озеро. Там немного пройти берегом, пересечь ольшаник и — вот она, мельница.

И тут случилось неожиданное.

Навстречу из-за поворота вышел Сергей Емельянов. Он увидел Кирилла Спиридоновича и улыбнулся ему. Хотел что-то сказать, но тут заметил Прохора. Улыбка исчезла.

— Прохор?.. Как это…

Он не успел договорить.

Кириллу Спиридоновичу показалось, что у него над ухом разорвались подряд две бомбы.

Сергей схватился обеими руками за грудь, повалился вниз лицом на тропу. Всё это произошло так быстро, что старик даже не успел испугаться.

Прохор шагнул вперёд, стараясь спрятать револьвер и не попадая рукой в карман. Наконец ему это удалось. Он нагнулся над Сергеем, повернул ему голову, тихо сказал:

— Готов.

Кирилл Спиридонович только теперь почувствовал страх. Хотел сказать, что так оставлять труп нельзя, что надо спустить в озеро, но губы не слушались — ходили ходуном, словно кто дёргал их за ниточку. Наконец справился с волнением.

— Проша, как бы…

— А ведь друзьями были, — сказал Прохор, вглядываясь в лицо убитого. — Помню, будил меня: «Проня, петушки поют…»

— Всё в руках божьих, — уже назидательно и твёрдо проговорил Кирилл Спиридонович. — Ограбил тебя покойник, вот и наказал господь за грехи.

Прохор метнул на него бешеный взгляд.

— Ну хватит: «Господь, грехи…» Не вмешивай, кого не надо. Шлёпнул я его за свои обиды. И вcё. Куда девать будем? Так оставлять нельзя. НКВД быстро за хвост схватит.

— Спустить в Долгое озеро. Тут рукой подать. Берёмся, что ли…

— Погоди.

Прохор обшарил карманы убитого. Нашёл паспорт, партийный билет, тридцать рублей денег, письмо, портсигар и карманные часы с цепочкой. На крышке выгравирован якорь и инициалы — «С. Е.». Прохор криво усмехнулся: «Всё-таки заимел часы-то». Приложил к уху — тикают.

Скоро всё было кончено. Тело Сергея Емельянова, привязав к нему камень, бандиты бросили в озеро.

Он был мёртв, а на земле о нём думали, как о живом. Директор МТС звонил в облсельхозснаб и обещал прислать за запчастями механика Емельянова. Учётчица Вера Богданова, попудрив перед карманным зеркальцем нос, нетерпеливо поглядывала на дверь: вот-вот он войдёт в контору, весёлый, свежевыбритый, в бушлате и неизменной мичманке, сидевшей на его большой голове как-то особенно лихо. Родители ждали его к завтраку. Встал человек ни свет ни заря и ушёл. Зачем, куда — неизвестно. Так было чуть ли не каждый день, они привыкли к этому и не расспрашивали сына.

Известно, целый день на работе, иной раз и вечером задержится: дело молодое, погулять надо. Не пришёл к завтраку, ждали к ужину. И так ждали изо дня в день.

Лейтенант Гуров думал о том, что обязательно съездит в Ликино и погостит у Емельянова.