Лев Линьков - Мыс Доброй надежды

— Сколько вас? — перегнувшись через фальшборт, спросил Атласов у ловцов.

— Не понимая! — прищурившись от яркого света прожектора, покрутил головой долговязый рыбак в парусиновой куртке, в повязанном по-бабьи синем платке.

— Сколько у вас лодок? — растопырив пальцы, строго повторил Атласов.

Долговязый учтиво поклонился, ткнул себя в грудь, показал на остальных ловцов.

— Два и два — иесть четыре.

— Кунгасов сколько? Кунгасов? — Для убедительности Игнат стукнул по планширу кулаком.

— Одина кунгас, — закивал долговязый. Вероятно, он был старшим.

«Что с ними, с пройдохами, делать? — задумался Атласов. — Забуксировать и отвести на базу?..»

И тут Алексей Кирьянов и предложил свой план: не буксировать сразу нарушителей, а, отобрав у них вёсла с парусами, привязать пока лодку к неводу. Без вёсел и парусов ловцы не удерут: побоятся, что их утянет в пролив. Тем временем катер пойдёт вдоль линии наплавов и поглядит, нет ли поблизости других незваных гостей.

«Головастый ты, чертяка!» — восхитился Атласов.

— Они не одни, наверняка не одни, — горячился Алексей.

Спустя час на палубе катера громоздилась уже целая груда парусов и вёсел. Десять кунгасов с сорока ловцами покачивались на привязях у ловушки и открылков невода.

Атласов впервые видел такой гигантский «Како-Ами»: сеть протянулась больше чем на километр. Но он не мог знать тогда, что такие же громадные ставные неводы были одновременно поставлены в нескольких местах, перекрывая лососям путь через проливы к советскому побережью.

То был широко задуманный наглый, хищнический налёт.

Вспоминая события памятной июльской ночи, главстаршина рассказал, как, забуксировав все десять кунгасов, пойманных на месте преступления в наших водах, «ПК-5» привёл их утром к своему острову.

Однако Атласов умолчал, что в ту же самую ночь, уже после того как Алексей Кирьянов доказал хищникам, что дважды два не четыре, а сорок, приключилось ещё одно происшествие. Я узнал о нём позже из копии донесения капитана третьего ранга командованию пограничного отряда.

«…В 2 часа 7 минут, — говорилось в донесении, — вперёдсмотрящий «ПК-5» А. Кирьянов заметил в воде какой-то предмет, похожий по внешнему виду на большую рыбу. Предмет двигался на небольшой глубине по направлению к острову С. При приближении катера скрылся в глубине.

Продолжая неослабное наблюдение, пограничник Кирьянов вскоре вновь обнаружил названный предмет и определил, что это человек в лёгком водолазном костюме.

Выполняя приказ старшины Атласова, пограничники Кирьянов и Милешкин надели акваланги, ласты, прыгнули за борт, настигли и в завязавшейся борьбе осилили неизвестного пловца.

Во время обыска у нарушителя границы были отобраны находившиеся в герметической резиновой сумке…»

Далее следовала опись шпионского снаряжения: два пистолета, патроны к ним, портативный радиопередатчик, фотоаппарат, три советских паспорта и другие документы, солидная сумма советских денег и даже сезонный билет на владивостокский городской транспорт.

— А ведь Атласов не обмолвился об этом ни единым словечком, — сказал я Баулину.

— Пора бы вам уж и привыкнуть, — улыбнулся капитан третьего ранга.

— Пора, — в тон ему согласился я.

Разговор происходил в штабе базы вечером, после нашего возвращения с погранпоста на мысе Скалистый.

— Тут всё описано самым подробнейшим образом, — протянул мне Николай Иванович вырезку из газеты.

Вырезка изрядно пожелтела, но текст официального сообщения всё же можно было прочесть.

«На одном из участков государственной границы СССР, в районе Дальнего Востока, некоторое время тому назад был задержан при попытке проникнуть на советскую территорию некто Григорьев. Пограничники задержали Григорьева в тот самый момент, когда он плыл к берегу советского острова в лёгком водолазном костюме, снабжённом дыхательным аппаратом.

В ходе следствия Григорьев показал, что, похитив в городе Т. крупную сумму государственных денег, он бежал из СССР через южную границу. В столице одного сопредельного государства Григорьев познакомился с подданным другого государства, выдававшим себя за корреспондента западной газеты. «Корреспондент» предложил Григорьеву сотрудничать с иностранной разведкой.

Вскоре предатель был доставлен в Западную Европу, в один из разведывательных центров, и определён в шпионскую школу.

В ходе следствия Григорьев показал: «В школе мы изучали радиодело, топографию, тренировались в прыжках с парашютом, стрельбе. Большое место в программе обучения отводилось способам подрыва железнодорожного полотна, мостов, портовых сооружений, поджогу и взрыву военных предприятий. Нас учили пользоваться бикфордовым шнуром, запалами, толовыми шашками, электрической подрывной машинкой. Офицеры-разведчики объясняли нам способ приготовления специального состава для поджога сооружений и показывали, как вызвать пожар с помощью самовоспламеняющейся массы, находящейся в небольших металлических коробках, похожих на портсигар».

Завершением подготовки шпиона Григорьева было трёхмесячное пребывание на небольшом островке в Тихом океане. Тут Григорьев тщательно знакомился с районом выброски. Его неоднократно вывозили на военном корабле в открытое море и спускали па воду в плавательном костюме.

Задание, полученное Григорьевым, состояло в том, чтобы произвести фотографирование определённых участков побережья, выяснить местонахождение военных объектов и попытаться завербовать двух-трёх человек из числа советских граждан в качестве агентов для последующего использования их на шпионской работе против СССР.

Бдительность советских пограничников пресекла осуществление этих заданий…»

— Неизвестно, что бы мог натворить этот тип, не заметь его Кирьянов, — сказал капитан третьего ранга. — Конечно, его задержали бы и на берегу, но, возможно, не сразу. Лучше уж таких субчиков не допускать до берега.

— Зачем же шпиона отправили в плавание во время затеи со ставными неводами?

— А это яснее ясного. Его хозяева специально ждали, когда начнётся массовый ход лосося. Вроде бы самое лучшее отвлечение нашего внимания. Нам ведь не раз приходилось иметь дело с такими отвлекающими, совмещёнными операциями. Словом, — произнёс Баулин своё любимое словечко, — американские эсминцы не зря тогда крейсировали близ наших вод. И самолёт их летал неспроста.

— Как же всё-таки Кирьянов заметил и поймал этого субъекта?

— Кирьянов с Милешкиным, — поправил Баулин. — Видите ли, вероятно, этот субъект приустал. Во всяком случае, на большой глубине он плыть не рискнул. А выдали его ночесветки. Вы ведь слыхали о том, что море может гореть, светиться?