Валерий Квилория - У собачьего древа

– А что, – мычал он, – и я не прочь одну-другую рыбку проглотить, когда она мимо проплывает!

Депутаты спорили так долго, что слону пришлось трубить в свой хобот во второй раз.

– Кто желает выступить? – осмотрел присутствующих лев.

Слова опять попросила черепаха.

– По данным учёных, – объявила она, – все животные на Земле произошли от кистепёрых рыб, которые относятся к двоякодышащим.

– Это как?! – крикнули из рядов.

– У них есть жабры, чтобы дышать под водой, и есть лёгкие, чтобы дышать атмосферным воздухом. Роль лёгких играет плавательный пузырь, – пояснил крокодилий депутат.

– Верно, – обрадовалась поддержке черепаха. – Около трёхста восьмидесяти миллионов лет назад плавники кистепёрых рыб начали превращаться в конечности. А триста семьдесят пять миллионов лет назад из воды вышло первое сухопутное животное – ластоногий крокодил.

– Что же получается, – оглядел присутствующих слон, – мы все в прошлом рыбы?

– Ага, – с видимым удовольствием подтвердил крокодил, – рыбы и крокодилы.

– Коллеги! – крикнул с трибуны Потапыч. – Как видите, рыбы вполне заслуживают того, чтобы быть равноправными!

– Начинаем предварительное голосование, – объявил Лев и посмотрел на первый ряд.

– Я за вступление рыб в Лигу, – сказал слон. – Надо их спасать. Раньше на слонов тоже охотились. Убивали ради наших бивней и чуть было всех не уничтожили. Представляете, в 1979 году в Африке проживал один миллион триста тысяч слонов. А через десять лет осталось меньше половины. Убили семьсот тысяч слонов, слоних и слонят! Настоящий геноцид [102]!

Если бы на Земле не ввели запрет на торговлю слоновьей костью, нас бы уже и в помине не было. А сейчас с рыбами похожая история. Надо это прекратить.

– И я согласен, – кивнул носорог. – На носорогов тоже охотились и тоже убивали.

Следующим дал согласие депутат от жирафов, а бегемот воздержался.

Лев перевёл взгляд на второй ряд. Там большинство, вместе с человеком и обезьяной, поддержало рыб. Человек, понятное дело, дал согласие из гуманных [103]побуждений, а обезьяна проголосовала с ним за компанию. Что касается тигров, буйволов, антилоп и прочих обитателей саванн, то они никогда не питались рыбой. Потапыч, как инициатор рыбьего вопроса, тоже был «за», чем удивил остальных депутатов. Все знали, что медведи любят рыбу, а белые медведи, так те вообще ею только и питаются. Когда очередь дошла до верхних рядов, там едва ли не все поголовно проголосовали против.

– Итак, – обернулся лев к человеку, – предварительное голосование закончено. Каков итог?

– Пятьдесят на пятьдесят, – объявил человек. – Половина Лиги за вступление рыб, половина – против.

– Что делать? – растерялся лев.

Человек и сам не знал. Тогда к председательствующему подошли слон, носорог, морж с тюленем, а с верхних рядов слетел розовый пеликан. Они долго спорили между собой, размахивали ластами, крыльями и хвостами. Потапыч, топтавшийся в сторонке, не выдержал и тоже подошёл. Наконец, лев рыкнул, и животные вернулись на свои места.

– Итак, – начал он громовым голосом. – Вот наш вердикт [104]: рыбы могут иметь право голоса…

При этих словах верхние ряды недовольно зашумели.

– Но! – ещё громче зарычал лев, и в зале заседаний наступила гробовая тишина.

– Но, – повторил он, – только после того, когда рыбы сами за себя попросят.

– Пусть сами за себя скажут! – крикнул попугай.

Обезьяна в очередной раз скорчила рожу и показала язык.

– Объявляется перерыв, – стукнул лев лапой по трибуне. – В следующем отделении мы заслушаем представителя от рыб, если, конечно, он соизволит что-либо сказать.

Обескураженный Потапыч подошёл к друзьям.

– Похоже, мы проиграли, – вздохнул он. – Ни одна рыба не сможет заявить о своих правах в полный голос.

– А рыба-жаба? – встрепенулся Лера.

– Так она только реветь умеет, как паровоз, – напомнил Шурка.

– Эх, – вздохнул медведь и, понурив голову, пошёл в буфет.

Когда Потапыч ушёл, Шурка тоскливо посмотрел по сторонам.

– Что делать?

– Может, тебе на полчасика стать говорящей рыбой? – предложил Лера.

– Точно! – просиял Шурка. – А ты вынесешь меня к трибуне. Только смотри, чтобы депутаты не сожрали.

– Не сожрут, – заверил Лера. – Мы же на заседании Лиги. Тут всё официально, на самом высоком уровне.

– На самом или не на самом, а равноправия и неприкосновенности личности у рыб ещё нет.

Узнав, что нашёлся рыбий представитель, медведь чрезвычайно обрадовался и поспешил к председателю.

– У нас всё готово, – доложил он, – можно начинать.

– Граждане депутаты! – тотчас зарычал лев. – Продолжаем заседание. Слово предоставляется представителю океанов, морей, озёр, прудов, рек, ручьёв…

– И луж! – подсказал из первого ряда бегемот.

– Каких таких луж? – нахмурился лев.

– Самых обычных. У нас в окрестностях озера Танганьика рыбы-протоптеры [105]водятся. Так они в лужах живут.

– А у нас во Вьетнаме илистые прыгуны [106]! – крикнула птица-носорог [107].

– Какие прыгуны? – удивился лев.

– Илистые, – подсказал кенгуру, – они и у нас есть, в Австралии.

– И у нас, в Индонезии, тоже, – отозвалась ехидна [108].

– Ну, ладно, – согласился лев, – океанов, морей, озёр, прудов, рек, ручьёв и луж!

После этого Лера на вытянутых руках торжественно внёс в зал заседаний круглый аквариум, в котором плавал Шурка в виде золотого солдата. Поставив аквариум на трибуну, Лера почтительно отступил в сторону. Теперь все депутаты, от мала до велика, видели представителя океанических существ.

Шурке осталось лишь громко и внятно заявить рыбий ультиматум. Став на хвост, он уже, было, высунулся из воды, как вдруг под куполом Лиги раздались треск и звон разбитого стекла. Полетели осколки. Изумлённые депутаты задрали головы и увидели, что стеклянный купол пробит во многих местах и что через дыры в цветных витражах врываются и пикируют на них косяки крылатых тунцов.

– Бред какой-то! – клацнул своим мешковидным клювом пеликан. – У тунцов не бывает крыльев! Или я сошёл с ума, или это какие-то ненормальные рыбы.

Тунцы, действительно, были необычными. Помимо крыльев, у них имелось ещё одно странное приспособление – короткие клювы, весьма напоминающие стальное долото.

Ворвавшись в зал заседаний, рыбья стая перегруппировалась, и ринулись к трибуне.

– Это заговор! – заревел носорог.

– Рыбы хотят захватить власть! – поддержал его слон.

Махнул хоботом и так стеганул по ближайшему косяку, что тунцов, как из катапульты [109], бросило в обратном направлении. В цветных витражах образовалось ещё с полсотни дыр. Между тем, парочке сумасшедших рыб удалось проскочить к трибуне. Одна из них стукнула своим стальным клювом аквариум, и аквариум разлетелся вдребезги. Шурка упал на пол. От испуга он, словно настоящая рыба, судорожно забил хвостом по мраморному полу. Лера защитить друга не мог, хоть и находился рядом. Второй тунец сбил его с ног и назойливо вился вокруг, выискивая место, чтобы клюнуть побольней. Лёжа на спине, Стопочкин отбивался от него руками и ногами.