Валентин Башмаков - За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге

Приятель, не отвечая, показал на туго набитый мешок.

— Ничего, подходяще, — взвесил его в руках Петька. — На неделю, а то и на полторы хватит.

Забравшись еще глубже в кусты, они разделили груз на двоих и стали укладывать снова. Петька рассовывал кульки и свертки, рассказывал, что говорила и делала Вера. Но Коля слушал его почему-то рассеянно. Улучив минуту, он вынул из кармана деньги и, не глядя, протянул их другу.

— Осталась вот сдача. Возьми.

— Сдача? — Петька посмотрел на монеты и хмыкнул. — Вот еще! Зачем оставил? В тайге же магазинов нету, покупать нечего.

— А что делать? Больше ведь ничего не надо.

— Не надо? Еще много бы кой-чего надо. Знаешь, что? Давай купим пряников! Разожжем вечерком костер, согреем чайку и будем распивать, как короли. С пряничками!

Коля против пряников и королевского чаепития не возражал, но идти в магазин еще раз отказался. Петька пошел сам.

Когда он выбрался к самой дороге, сзади послышался робкий оклик:

— Петь! А Петь!

— Ну, чего еще!

— Я хотел попросить… Купи Андрюшке бутылку ситро. Ладно?

— Андрюшке? А он где? С нами идет, что ли?

— Да нет. Я его я хате запер. С Валетом… Только ведь до вечера просидеть одному, понимаешь?..

Петька укоризненно покачал головой.

— Эх ты! Еще брат называется! Ситра и то не купил!

— Да как же я куплю? Деньги ведь не мои.

Поход за пряниками, вопреки опасениям, окончился благополучно. Вожатые и ребята с прогулки еще не вернулись, а другим до Петьки никакого дела не было. Дядя Гриша отпустил товар, даже не взглянув на покупателя: мало ли ребят из лагеря приходило каждый день в магазин за конфетами да водой?

— Ну, как Андрюшка? Был у него? — увидев друга, еще издали спросил Коля.

— Да был, был! И пряников дал, и воды купил. Только не ситра, а крем-соды.

— А он что делает? До спичек с керосином не доберется?

— Не доберется. Не бойся. Я ж его выпустил.

— Как выпустил? Куда выпустил? — ужаснулся Коля. — Да ты очумел, что ли? Андрюшка же хитрюга. Он вот сунет Валета мордой в землю да и прикажет: ищи Кольку. А Валет знаешь какой? За сто верст сыщет.

Такого Петька не предвидел и потому струхнул.

— Так я ж сказал ему, что мы пойдем на рыбалку под Мартьяновку.

— Ага, сказал! Так он тебя и послушался! Бери мешок. Айда скорее!

Коля вскинул котомку на плечо и шагнул по направлению к дороге. Но тут же остановился и замер как вкопанный: где-то за кустами раздался топот и голоса.

— Нашел мокроносый! — все еще думая об Андрейке, прошептал Петька. — Что теперь делать?

Коля сердито мотнул головой.

— Цыц ты! Не Андрюшка это.

— А кто?

— Конюх с дедом Панкратом. Запрягают Лыска, поедут, наверно, в Мартьяновку. Сиди тихо.

Ничего другого не оставалось.

Двинулись вперед только после того, как телега прогромыхала где-то за кузницей.

Выйдя к дороге и осторожно разведав, нет ли поблизости кого-нибудь из деревенских, они со всех ног пустились в лес.

Скоро за деревьями блеснула Кедровка. Река делала в этом месте крутой поворот и почти вплотную подходила к высокой скале.

— Скидывай обутки, — распорядился Коля. — Будем переходить.

Речушка выше скалы была довольно широкая и, видимо, поэтому имела глубину не больше полуметра. Перебрели через нее без труда, но выйти на берег Коля разрешил не сразу.

— Пойдем по воде вон до того куста. Видишь? — сказал он. — А дальше потопаем тоже не дорогой, а по траве. Чтоб Валет не учуял, если перелезет сюда.

— Так он же учует и на траве.

— Учует. Только не так. Там лягушки разные, мыши бегают. Потом, кто догадается, что мы крюк по воде сделали?

Километра полтора друзья шагали лесной долиной и любовались полянами. На некоторых таких полянах стояли островерхие копны, на других волновалась под ветром высокая трава. Вдоль дороги и старых заросших кюветах рос ивняк, поблескивала вода.

Коля сказал, что кедровцы в этих местах косят сено. Сюда же приезжают зимой рубить на сопках сухостойные деревья и собирать валежник.

Вскоре долина начала сужаться и повернула между гор вправо. По этому пути, как объяснил Коля, можно было попасть в город, но не в тот, где жили Луковкины, а в другой, в котором строилась электростанция и большая мебельная фабрика.

Беглецам предстояло повернуть влево по тропе, на которой виднелась лишь неглубокая тележная колея да изредка проступали не смытые дождем следы гусеничного трактора. Этой тропой добирались к себе жители дальней таежной деревушки Березовки. Она же вела в верховья Кедровки.

— Вообще тут везде — и в Березовку, и в город — веской да в дождь можно проехать только на тракторе да на коне, — сказал Коля.

Свернув с дороги и почувствовав себя вне опасности, друзья вздохнули и осмотрелись уже обстоятельнее. Вместо зеленой и довольно просторной долины перед ними лежала теперь узкая, но, казалось, бесконечная и словно по шнурку вырубленная просека. По самой ее середине деловито шагали телеграфные столбы с белыми изоляторами, а справа и слова непробиваемой стеной стоял лес. Смотря по тому, где шла просека, деревья встречались разные. На косогорах у края вырубки, словно зрители возле барьеров стадиона, толпились, трепеща на ветру, осинки, кудрявые яблони. Над ними поднимали к небу узловатые руки-сучья кряжистые дубы и клены, а еще выше горделиво потряхивали остроконечными шапками пихты и ели. В распадках по берегам ключей и мелких речек, перебегавших дорогу, опустив к земле гибкие ветви, грустили черемухи и вербы, а на светлых полянках зеленели увитые виноградом калина, жасмин, бузина.

Да, чудесен был лес в эту пору! Погода выдалась тоже удивительно теплая, ласковая и ясная. От этого все вокруг радостно ликовало, смеялось и тараторило. Из-под ног друзей, громко стрекоча, зелеными и красными искрами прыскали кузнечики, над головами с криком перепархивали сойки и голубые сороки. Где-то вдали басовито каркали вороны и стучали дятлы, а ближе, в непролазной чаще кустарников, испуганно фыркали и посвистывали бурундучки. Из всего живого безмолвно плавали в воздухе только пестрые бабочки да большие синие махаоны.

Неторопливо отмеривая по просеке одну сотню метров за другой, друзья иногда останавливаясь, валялись в траве, гоняли шустрых белок, а то и полоскались в каком-нибудь прозрачном, будто стеклянном, ручье.

У поворота просеки, где решили сделать очередной привал, Коля на минутку отошел и вдруг махнул Петьке рукой.

— Айда сюда! Да быстрей ты! Гляди!

Петька подумал, что он нашел еще один интересный камень (их приятели подобрали уже немало), но ошибся. У подножия телеграфного столба прошлым или позапрошлым летом копали, должно быть, яму. Затем ее забросали землей, и на мягкой почве, как раньше, поселились дикие травы. Как они назывались, Петька не знал, но на одну неожиданно обратил внимание. Листья у нее были лопаточкой, небольшие, тройные — точь-в-точь такие, как на грядке в совхозном саду.