Валентин Башмаков - За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге

Убедившись, что дальнейшие поиски бесполезны, приятели в унынии присели на подвернувшуюся валежину.

— Куда теперь? — с трудом сдерживая в голосе дрожь, спросил Петька. — Пошли назад.

— Какое назад! — отмахнулся Коля. — Может, ты скажешь, где тут зад, а где перед?

И правда, после того, как они столько мотались туда-сюда, определить нужное направление было не просто. Тем более, что в лесу все больше темнело.

На минуту-две установилось тягостное молчание. Коля что-то сосредоточенно обдумывал, потом схватил друга за руку и решительно потянул через поляну.

— Бежим к пихтам. У них ветки — все равно что крыша. Если дождь небольшой, не промочит. Можно и костер разжечь — дров много.

Однако ночевать под пихтами не пришлось. Когда до намеченной цели осталась сотня шагов, Петька вдруг остановился: в полутьме глаз нащупал что-то похожее на крутой холмик.

— Может, землянка?

Коля, не отвечая, пошел к холмику и — надо же! — уткнулся в… копну. Да! Это была старая, слежавшаяся и обдерганная со всех сторон копна. Два, а может быть, и три года назад кто-то косил на поляне траву. Все заготовленное сено потом вывезли, а одну копешку почему-то забыли или просто бросили. Месяцами ее мочили дожди, ерошили злые ветры. В зимние ночи даровым сенцом не раз подкармливались пугливые косули или кабарожки. И все же это была настоящая, сложенная человеческими руками копна! Разве не удивительно?

— Ур-р-ра! Живем! — закричал Петька. — Пускай теперь хоть дождь, хоть что. Сделаем в сене нору, заберемся и — спать. Люди ж так и зимой ночуют. Читал в книжках?

Но Коля особого восторга не проявил. Сначала ткнул ногой в сено, прислушался. В ответ на толчок внизу что-то пискнуло, зашуршало.

— Видал? Тут одних мышей тыщи. А может, есть и гадюки.

Петька представил, как обвивается вокруг шеи змея, и содрогнулся. А что, если под рубашку вместе с гадюкой залезет еще и мышь?

— Но-о, гадюки! — растерянно и боязливо протянул он. — Что ж нам тогда делать?

— А вот то. Надевай плащ! — распорядился Коля. — Теперь рюкзак. Да не на одно плечо, а на два, чтоб руки свободные… Дергай сено. Во! Да не сверху, а из середины…

Когда набралось две добрые охапки, друзья подхватили их и молча пошагали туда, где только что были.

Разглядев в сумерках кострище и сваленный тополь, Коля бросил ношу на землю, взял камень и постучал им по валежине. Потом зашел со стороны комля и принялся осматривать выгнившее в нем отверстие. В дупле валялись пустая консервная банка, раздавленная спичечная коробка, клочки бумаги. Косари или охотники, должно быть, складывали сюда свои вещи да продукты. Но дупло с успехом могло служить и для других целей. Похожее спереди на огромную граммофонную трубу, оно постепенно сужалось и было длиной метра в три.

Обследовав колоду на ощупь и поковыряв ножом, Коля повернулся к другу.

— Тащи сено.

— Будем ночевать внутри, да? — обрадовался Петька.

— А чего ж? Чем хуже землянки? Тепло, сухо.

— А змей тут нету?

— Может, и были, да теперь уползли. Разведем костер — вовсе разбегутся.

Петька с энтузиазмом принялся за работу. Пока Коля очищал дупло да расстилал в нем сено, он набрал валежнику, сбегал к ручейку за водой, разжег огонь.

Плохо ли, хорошо, а к наступлению полной темноты бивак был оборудован. Для пробы друзья тут же забрались в дупло и решили, что в нем и уютно, в довольно просторно: если не забиваться очень глубоко, можно даже сидеть. Вздохнув, Коля пожалел только об одном: нечем прикрыть на ночь вход, а сделать это не мешало потому, что в тайге бродили звери.

— А что, если сделать дверь из плетня? — предложил Петька.

— Из какого еще плетня? — не понял Коля. — Его ж всю ночь плести будешь.

— Зачем плести? В кустах ость готовый. Я собирал дрова — видел.

— Видал, а молчишь! Пошли!

Плетень оказался небольшим, легоньким. Собственно, это был даже не плетень, а связанный из мелких жердей щит. Он лежал на шести вбитых в землю колышках и, видимо, служил когда-то столом.

Ребята живо сорвали плетень с кольев, подтащили к валежине и прислонили стоймя к входу. Затем оба взобрались наверх и крепко привязали щит к обломкам тополевых корней. Полностью закрыть широченное отверстие дупла плетень, конечно, не смог — с боков остались довольно широкие щели. Но это были уже пустяки.

— Порядок! — стряхивая со штанов труху и кусочки коры, сказал Коля. — Сидеть будем как за каменной стеной.

— А ужинать, как короли, — повторяя полюбившееся выражение и весело суетясь у костра, подхватил Петька.

Желая чем-нибудь отличиться, он решил напечь картошки, а в котелке вскипятить чай. Разве плохо, в самом деле, поработав, закусить горячей картошечкой или похлебать чаю? Но, как это ни досадно, приготовление даже такого простого ужина потребовало и умения и сноровки. Уже раскладывая костер, Петька обнаружил, что у них нечем разрубить дрова. Целиком же толстые сучья не горели. Без топора не удавалось забить и рогульки, чтобы повесить котелок. В конце концов пришлось поставить котелок с чаем в костер. Прямо в огонь бросили и картошку.

— Ничего, — сказал Петька. — Обойдемся как-нибудь без топора и без рогулек. Не так уж важно.

Коля не возражал. Однако картошке до рассуждений поваров дела не было. Сколько ее ни переворачивали, она так и не испеклись. Сверху клубни покрылись угольной коркой, а внутри оставались такими же твердыми, как и раньше. Явно издевался над голодными путешественниками и закоптившийся котелок. Вода в кем долго не закипала, а когда наконец закипела, радоваться было нечему тоже: от кипятка невыносимо разило дымом, а сверху плавал пепел и угольки.

Недовольно сопя и стараясь не глядеть друг на друга, друзья вывернули мешки. По расчетам, а них было еще много вкусных вещей. Но судьба-злодейка, словно в насмешку, приготовила сюрприз и здесь. После тщательных поисков на разостланную газету рядом с хлебом легло лишь три пряника, два огурца да горстка леденцов. От сахарного печенья, завернутого в газету, остались одни крошки. Перемешавшись с мусором и землей от геологических образцов, которые Петька совал в мешок, они годились в пищу разве только рыбам.

Так в первый же день тайга отказала беглецам почти во всем: ужине, чае, дровах. Коварно внесла поправку даже в пословицу о том, что летом каждый кустик кочевать пустит.

Угрюмо пожевав хлеба с огурцом и закусив конфетами, друзья собрали пожитки и полезли в дупло спать.

В дупле улеглись так, чтобы головы приходились к выходу. В изголовье приспособили завернутые в куртки вещмешки, а вместо одеяла накрылись Петькиным плащом. Получилось тепло и удобно.