Валентин Башмаков - За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге

— Баба! Они что ж, эти трутни, совсем бесполезные, да? — спросил он. — Только жрут, и все?

Старушка подумала.

— Сказать-то, что совсем, нельзя. Ежели без них, так матка одни трутневые яйца класть станет, ни рабочая пчела из них, ни новая матка не выклюнется.

— Так зачем же тогда говорят, что трутни зря корм едят?

— А того и говорят, что оно так выходит. Для дела-то два-три трутня надо, а в улье их другой раз до двух тысяч выводится. И все жрут. За лето целый пуд меду слопают.

— Глупые, значит, пчелы, что нянчатся с ними.

— Пожалуй, что и так. Только по-настоящему, ежели разобраться, они с ними не нянчатся. Пока идет взяток — терпят. А как дело к зиме, так сразу и расправляются с нахлебниками.

— Как расправляются? Заставляют работать?

— Ничего не заставляют. Берут под крылышки и выставляют на улицу.

— А если они назад полезут?

— Тогда крылья обгрызут.

— Ну, а если они и без крыльев явятся?

— Бывает, что являются. Да как жала-то попробуют, так уж не лезут. Лежат под ульем и лапы кверху…

Почти весь день мальчишки проводили теперь на точке и в омшанике. Приходилось еще собирать огурцы и помидоры, копать для еды картошку, кормить борова. Коля часто возмущался этим, называл Сережу и бабку эксплуататорами, повторял, что они нарочно загоняют ребят в ярмо. Но, если разобраться по-честному, так все это было не что иное, как пустопорожняя словесность. Ведь в распоряжении мальчишек и Людки оставались все вечера. Перед обедом Матрена Ивановна отпускала троицу на часок искупаться, а нередко выкраивалась свободное время и перед завтраком. Мальчишки шныряли вокруг дома и пасеки, осматривали полянки, кусты и, конечно, сделали немало открытий.

За дорогой, идущей из Кедровки в Березовку, среди высокого бурьяна они уже в первые дни обнаружили заброшенный дом и несколько полуразвалившихся сараев. В одном постройке под кучей хлама и прелых листьев валялся моток металлического троса, в другой громоздились обломки рельсов и совсем разбитый дизель-мотор. Позади сараев тянулось засеянное свеклой и кукурузой поле, а еще дальше, у самой опушки леса, маня песчаным бережком, плескалась речка.

— Вот это да! Прямо как по заказу! — обрадовался Петька. — В доме на чердаке устроим штаб — будем собираться на совещания и прятать вещи. А на речке будет купальня.

Кое-что любопытное нашлось и у ручья, на который мальчишки ходили умываться. Начинался этот ручей, как сказал Сережа, где-то в глухой тайге. Вода в нем едва лепетала, и крупной рыбы, должно быть, не водилось. Но зато на берегах и особенно вокруг омутов, будто в хороводе, теснились и плясали на ветру усыпанные кистями зеленых ягод черемухи да калина. Чуть повыше, на взгорках, стояли увитые виноградом березки и пихты, а на влажных местах там и тут попадались кусты малины, смородины и голубики. Все это со временем должно было созреть и обещало неплохую поживу.

В один из прохладных дней, закончив работу раньше, чем всегда, мальчишки решили покататься и попросили у Сережи велосипед. Сначала Коля повез Петьку в сторону Кедровки. Потом они поменялись местами, и Петька покатил по дороге к Березовке. Когда отмерили километра полтора и обогнули небольшую дубовую рощицу, Петька заметил впереди в бурьяне что-то желтое.

— Кто там? — спросил он у друга.

Коля присмотрелся.

— Наверно, корова. А рядом, на лужке, видишь, еще кто-то?

Встретить к тайге человека — разве это не событие? Петьки нажал на педали и уже через минуту рассмотрел возле коровы мальчишку. Он вертелся на одном месте, подпрыгивал и с неистовством хлестал веткой по земле.

— Укусила гадюка, что ли? — предположил Коля, но тут же, повернув голову, толкнул друга локтем. — Гляди! Знаешь, кто это?

— А кто?

— Да Митька же! Голова как арбуз. И вихляется, как ненормальный. Только он так и может.

Заметив велосипедистов, Митька остановился и взволнованно задергал облупленным носом. На земле вокруг него, распластав зеленые, красные и оранжевые крылышки, валялось десятка три истерзанных кузнечиков.

Остановившись и нескольких шагах, друзья долго молчали. Наконец, Коля заговорил.

— Мешали, да? Зачем бьешь?

— А чего?.. Летают тут… Траву жрут…

— Тебе не хватает, да?

— Не не хватает, а скучно…

Было заметно, что Митька смущается. Разговаривая с Колей, он отводил глаза в сторону, делал вид, что не замечает Петьку, но в общем-то встрече с ребятами был, кажется, рад.

Выяснилось, что Яков Маркович за чванливость и лень отправил сына к родственникам на пасеку да еще и наказал, чтобы они посильнее загрузили его работой. Митька вот уже неделю жил у дяди, целыми днями пас корову и, не встречая, кроме родственников, ни единой живой души, томился в одиночестве.

Когда друзья засобирались обратно, лопоухий покраснел и, моргая белесыми ресницами, попросил:

— Коль! А Коль! Ладно, я пригоню завтра корову к вам? Она попасется, а мы поиграем.

Коля хмыкнул с сомнением и посмотрел на него.

— Ага! Поиграем! Мы ж работаем. Знаешь ты это? Мед качаем.

— Ну и хорошо. Я тоже буду, — боясь как бы мальчишки не укатали, заторопился Митька. — Что скажете, то и буду делать. А?

— Да разве ты сможешь?

— Смогу. Честное пионерское! У нас же дома пчелы есть. Я все делал.

Коля подумал, переглянулся с Петькой.

— Ладно. Так уж и быть. Только гляди, у старших спросись. И если будешь с кулаками лезть да командовать, мы тебя сразу вытурим. Понял?

— Да не буду я! Чего ты! — обрадовался белобрысый. — Сказал, не буду — значит, не буду. Не бойся…

На следующее утро, едва позавтракали, на дороге раздались громкое хлопанье бича и крики. В высокой траве мелькнула рогатая голова коровы, а вскоре, размахивая кнутом, выкатился на тропинку и пастух.

— Митька! Да, никак, это ты? — удивилась Матрена Ивановна. — Приволок корову в такую-то даль?

— А какую даль, бабушка?! — дернул подбородком босоногий гость. — Три ж километра — пустяк! Я и дальше гонял.

Когда Коля и Петька ушли в омшаник, Митька отогнал корову подальше от кукурузы и примчался к ним.

— Ребята! А ребята! Знаете, какую я новость узнал? Закачаетесь!

— Так уж и закачаемся! — закрывая край медогонки, хмыкнул Коля. — Опять наврешь с три короба.

— И вовсе нет, — обиделся Митька. — Зачем мне врать? Лучше угадай, про что новость.

— А и угадывать нечего. Сам скажешь.

Увидев, что ребят не раззадоришь, Митька сдался и выложил уже без всякого энтузиазма:

— У нас в Кедровке будет строительство рудника. А в Березовке… этой… как ее… богатительной фабрики. Вот…

У Петьки екнуло под сердцем. Вот оно! Он мотался с Колей по тайге, искал всякие залежи и удобные участки под поселки, а все, оказывается, очень просто. Рудник строят в той самой Кедровке, в которой он жил. И никто не обмолвился об этом ни словом.