Валентин Башмаков - За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге

Что оставалось делать в таком случае? Петька, съежившись, сидел на ступеньках крыльца, вспоминал лагерные проделки и с тоской гадал о том, какое наказание ему уготовано. Таким равнодушным и холодным отец не был еще никогда.

Объяснение состоялось только после того, как Матрена Ивановна ушла в дом.

— А ну-ка, герой, иди сюда! — негромко приказал отец.

Петька поднялся на веранду и, робея, остановился перед столом.

— Шагай ближе. Докладывай…

Пришлось подробно рассказать про побег, пожаловаться на вожатую, на ее придирки.

— Ясно, — поморщился отец. — Во всем виновата, значит, Вера. Она не давала бедному Луковкину жить, придиралась, грозила написать родителям… Ну а Сергей? Обижал тоже?

— Нет. Кто сказал?

— А Яков Маркович? — не обращая внимания на вопрос, продолжал отец. — А Митькина сестра Варя и директор совхоза?

— Никто не обижал.

— Тогда зачем же ты их наказывал вместе с Верой?.. Сергею пришлось удариться в поиски, Вере работать за него в лагере, а Якову Марковичу с директором бросать все дела и думать, куда могли подеваться мальчишки.

Отвечать было нечего. Петька стоял, опустив голову.

Отец помолчал, побарабанил пальцами по столу и еще строже спросил:

— А про мать ты хоть чуточку думал?.. В то утро, когда вы сбежали, ей как раз делали операцию. Потом она две недели лежала без сознания, звала в бреду сына…

Это убило Петьку и вовсе. Представив себе мечущуюся в постели мать, а потом себя и Колю, весело шагающих по таежной тропе, он скривился, заморгал и, не сдержавшись, всхлипнул. Отец удивленно покосился на него, хотел что-то добавить, но передумал и только укоризненно хмыкнул.

— Вот так-то. Сейчас хлюпаешь, а когда надо думать, выкидываешь неизвестно что…

Чтобы дать сыну успокоиться, старший Луковкин начал о чем-то расспрашивать Сережу. Потом повернулся к сыну и сказал:

— Ладно. Можешь пока гулять. Я еду в Березовку. Вернусь, тогда и решим, что с тобой делать…

Вот это-то и испортило Петькино настроение. Отправившись с друзьями на речку, он даже не стал купаться. Распластался на песке да так и валялся, перебирая в уме всякую ерунду.

Впрочем, отвлечься не удавалось. Перед глазами вставало грустное, похудевшее лицо отца (каково-то ему одному!). Жаль было матери, а тут еще копошились в уме всякие мысли о товарищах, о Сереже. Догадываясь, что его заберут в город, Петька радовался этому и грустил. Радовался, потому что отъезд обещал встречу с матерью, а грустил из-за того, что нужно было расстаться с друзьями. Что ни говори, а он по-настоящему привязался не только к Коле и Ляну, но и к толстой Нюрке, и к насмешнице Людке, и к четвероногому Валету.

Заметив грусть приятеля, неловко чувствовали себя и мальчишки. Немного поплескавшись, они выбрались на берег, оделись и минут пять лежали молча. Наконец не выдержали.

— Э! Чего тут валяться! — стукнул кулаком по песку Лян. — Пошли собирать помидоры. Матрена Ивановна наказывала.

Нехотя поплелись в огород и принялись обшаривать кусты. Однако уже через пять минут Коля со злостью шмякнул гнилым помидором о землю и сел в борозду.

— Если увезут Петьку, то завтра явятся и за мной. Мать небось давно навострилась.

— Ну да, — кивнул Митька. — Тогда не веселиться тут и мне.

— А мне и подавно, — печально поддакнул Лян. — Одними девчонками играть разве станешь?..

И все же тревога мальчишек оказалась напрасной. Когда они услышали гул возвращающейся из Березовки машины и прибежали к дому, навстречу выскочила Людка.

— Знаешь, Петька, — оглядываясь и прикрывая рот косынкой, зашептала она, — ничего страшного не будет. Ты не бойся. Бабушка уже разговаривала с твоим отцом. Он отошел, не сердится. Да! Привез целый мешок продуктов — муки, масла, какао.

Она хотела сообщить еще что-то, но отец кликнул Петьку и сел на пенек.

— Ну-ка, выкладывай, что вы делали на пасеке.

Петька нехотя начал рассказывать. Отец шевелил прутиком бегающую по земле жужелицу, внимательно слушал, задавал вопросы.

— Значит, тут интересней, чем в лагере? — заключил он, когда Петька умолк. — Так я тебя понял?

— Ну да. Тут же только Сережа да бабушка. А они не ругаются.

— А где лучше? На пасеке или в городе?

Как следовало отнестись к такому вопросу? Сообразив, что он задается неспроста, Петька растерялся. К счастью, выручил Митька. Он сидел рядом и делал вид, что наблюдает за жужелицей. На самом же деле чутко ловил каждое слово Луковкиных.

— Понятно, на пасеке, — смело заявил он вместо Петьки. — В городе-то что? Одна пыль да толкотня. А тут, видите, и лес, и речки, и горы… Ага! А в тайге уже смородина поспевает. Скоро пойдут черемуха и орехи. — Потом, словно испугавшись своей смелости, белобрысый глотнул воздуху и вдруг выпалил: — Дядь! А дядь! Оставьте Петьку с нами до школы? А?

Отец, покосившись на непрошеного заступника, невесело улыбнулся:

— Ишь, адвокат нашелся! А не с тобой ли он дрался, когда был в лагере?

Митька повел ободранным носом, поморщился:

— Так то ж когда было! Мы уже помирились.

— Ну конечно! До первой ссоры.

— Не-е, дядя! — вмешалась стоявшая рядом с Митькой Нюрка. — Они ж, и правда, больше не дерутся. Мы Митьку воспитываем по кодексу юных строителей коммунизма.

— Митьку? А Петьку?

— Ну и Петьку, — уточнила Нюрка. — Только он не как Митька — первый не задирается. И вообще сознательный.

Увидев, что Петькин отец разговаривает с Митькой и Нюркой, осмелели и другие.

— Правда, дядя, — придвинувшись ближе и глядя и на гостя, попросил Коля. — Оставьте Петьку. Мы ж тут полезному учимся — за пчелами ухаживаем.

— Будем рыбу ловить, капканы ставить, — поспешил добавить Лян. — Отец покажет как.

Тронутый единодушием ребят, стерший Луковкин засмеялся и, обняв Петьку с Нюркой, сдался.

— Ну раз уж вам, галчата, без него не обойтись, пускай остается. В больницу-то к матери все равно не пускают. Лагерь закрыли. А в городе болтаться без дела и впрямь нечего.

Обрадованные мальчишки тут же затеяли неистовую возню — подбрасывали ноги выше макушек, носились по двору, ревели медведями, кукарекали. Взрослые, глядя на них, только смеялись да покачивали головами. Однако потом отец подозвал Петьку слова и строго предупредил:

— Только знай: если затеешь новый побег, драку или не будешь слушаться Матрену Ивановну и Сергея, на меня не жалуйся. В другой раз не спущу. Заберу домой, закрою в квартире — и сиди под замком до самого сентября…

Провожать машину босоногая команда отправилась в полном составе. Петька по праву родства занял место в кабине. Остальные забрались в кузов.