Валентин Башмаков - За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге

— То когда еще привезут! А тут уже готовенькое: бери да ешь. Правда, ребята? — сказал он и с места в карьер перешел в атаку снова. — Только не думай, что мы доставали все за так — и деньги, и мед, и картошку. Дудки! За это самое ты возьмешь нас на стройку и сделаешь в бригаде пионерское звено! Вот! Правильно я говорю, девчонки?.. А ты что скажешь, Петька?

Ни Петьке, ни Коле с Ляном и в голову не могло прийти, что лопоухий повернет дело вот так. Бестолковый, бестолковый, а догадался, с какой стороны подкатиться к вожатому! Добрую затею надо было, конечно, поддержать. Но мальчишки почему-то растерялись и молчали, как рыбы. Зато на высоте положения оказались девчонки. Они подскочили к вожатому и наперебой стали доказывать, что без пионерского звена ни ему самому, ни комсомольцам не управиться.

Сережа отбивался. Матрена Ивановна уже давно прислушивалась к спору и про себя тихонько посмеивалась. Когда все вдоволь накричались и поохрипли, пасечница, наконец, не вытерпела и поддержала ребят:

— Да чего уж там! Ежели они тут, так все одно под ногами путаться будут. Сделай им это звено, и вся недолга. Заделье, чай, найдется.

Сережа продолжал упираться, но потом все же махнул рукой и сдался.

— Так и быть, зюзики! В бригаду беру. Но, чур, уговор: занятие для звена выбираю я. И чтоб кодекс юных строителей коммунизма выполнять безоговорочно. Согласны?

Кто умный стал бы возражать против такого уговора? Мальчишки радостно кинулись качать Митьку, стали хвалить девчонок. Потом все дружно отправились ужинать, с аппетитом уплетали жареную рыбу и говорили о том, что будут делать в строительной бригаде…

А ночью Петьке чуть не до утра снилась жар-птица, о которой рассказал мальчишкам Сережа. Огромная, сверкающая зеленым, желтым и синим, она кружила над дикими горами, над морем, островами и выискивала место для гнезда. Вот как будто нашла, присела, да не остереглась и поранила крыло об острые скалы. Вскрикнув, снялась и опять полетела над пустынной землей. Летит, стонет, а из крыла по одному, по два, а то и целым пучком падают перья, капает кровь. Где упадет золотое перышко, там вырастает желтый халцедон или цитрон, где зеленое — изумруд либо малахит, а где капнет кровь — там рубин помнится. Тысячи пушинок роняет жар-птица. Тысячи драгоценных камней сверкают в земле…

— Вот что, ребята, — объявил утром вожатый. — Я пойду в лес, подкошу травы для постелей. А вы берите веники — и на ремонт дома. Что и как сделать, толковать нечего, решайте сами. Главное — убрать комнату, в которой поселятся комсомольцы. Ясно?

— Ясно! — хором ответили мальчишки. — Сделаем — не подкопаешься.

И вот новая стройка уже загудела от голосов и смеха. Петька с Колей, чихая от пыли, выгребали отвалившуюся штукатурку и мусор, Людка с Нюркой, размахивая метлами, снимали с потолков паутину, а Митька и Лян, кряхтя и пыжась, вытаскивали из помещения ненужные доски.

Когда навели первый порядок, девчонки решили помыть полы и убежали за тряпками. Остальные собрались в дальней угловой комнате.

— Тут жить лучше всего, — сказал Петька. — Крыша не течет, пол крепкий, окна на солнышко.

Коля его поддержал, но заметил:

— Только пусто уж очень. Ни стола тебе, ни тумбочки. Даже вешалки вон и той нету.

Услышав про стол, Митька подмигнул Ляну и, выбежав на улицу, загромыхал чем-то тяжелым. Лян поспешил на помощь. Через минуту друзья втащили в комнату старый топчан.

— Вот! — похвастался белобрысый. — Чем не стол?

— Какой стол! — фыркнул Коля. — У него ж одна нога.

— И вовсе не одна. Есть и другая.

Он сбегал на улицу и приволок отломанную крестовину. Приставляя ее к топчану, объяснил:

— Мы с Ляном выбросили его на дрова. Думали — не надо. А теперь небось пригодится. Крышку можно подколотить, ноги связать жердочками. Если все по-хорошему сделать, будет стоять как вкопанный.

Мальчишки согласились. Стол мог получиться хоть куда! Коля уже повернулся, чтобы бежать за молотком и гвоздями, но Митька остановил его, наказал:

— Не забудь еще ножик и плоскогубцы.

— Хо! Это зачем тебе?

— Там увидишь, — пообещал лопоухий. Но, когда приятель принес ножик и плоскогубцы, раздобрился и объяснил, что инструмент нужен ему для того, чтобы вставить в окна шибки.

— Да где же ты возьмешь стекло? — удивились ребята. — На пасеке ведь ни листа, а до Кедровки десять километров.

— Найду, — многозначительно прищурился Митька.

Очистив ножом рамы от старой замазки, он отправился по комнатам, собрал из окон и с полу крупные осколки стекол, а потом вернулся к ребятам и, приставляя осколок к осколку, стал проворно стеклить.

Петька с удивлением наблюдал за работой приятеля. Наконец не выдержал:

— Вот здорово, Митька! Молодец! Стекла хоть и не целые, а ветер гулять по углам не будет… Тебя кто научил?

— А никто. Видал, как отец работал, вот и вспомнил, — притворяясь равнодушным, пожал плечами Митька. Впрочем, не выдержав, он тут же засмеялся и расхвастался: — Кабы алмаз, разве б я такое сделал? Обрезал бы краюшки. Кр-р-расота!..

Кроме стола ребята сколотили еще скамейку, раскопали среди хлама деревянную вешалку с проволочными крючьями, прибили в углу полочку. Некрашеные полы в комнате были выскоблены, а стол закрыт газетами.

— Вот это да! — проверив работу карапузиков и потирая руки от удовольствия, воскликнул Сережа. — Видно, что трудились на совесть… Ишь ты! Даже стекла вставили! Шик!

Так же усердно, а может, и еще усерднее мальчишки с девчонками таскали дрова и жерди, мастерили у самого дома скамейки, выкладывали из камней очаг…

В день приезда старшеклассников первым прикатил на пасеку Кирилл Антонович:

— Ну как дела, герои? — еще не выбравшись из машины, спросил он. — Готовы принимать комсомольцев?

Его тут же повели осматривать оборудованную комнату и столовую.

— Да вы и впрямь герои, — разведя руками, сказал Кирилл Антонович. — Гляди-ка! Даже занавески повесили и сена для постели настелили… А как вы будете кормить народ? Думали?

Ребята начали наперебой рассказывать про Митькину картошку, про Нюркин мед, про заездок.

— А это и совсем хорошо, — переходя уже на серьезный тон, кивнул секретарь парткома. Особенно по душе ему пришлась работа маленького удэге.

— А кто же из вас этот Лян? Ты, да? — погладил он мальчугана по голове. — Умница! Настоящим человеком растешь.