Ирина Мазаева - Большая книга ужасов – 66 (сборник)

– Эй, мальчик, не ходи туда! – вполголоса крикнула Женька. – Стой! Иди сюда!

Но мальчик то ли не слышал ее, то ли не обратил внимания на ее слова.

Женьке стало тревожно. Одно дело ей – почти взрослой! – следить за происходящим из укрытия, другое – вот такому вот маленькому мальчику идти прямо в руки неизвестно к кому.

– Стой! – испуганно крикнула Женька почти во весь голос. – Стой!

Она не хотела, чтобы с этим мальчиком что-нибудь случилось. Он был такой маленький, такой беззащитный…

– СТОЙ!

Но тот ее не слышал.

Забыв о предосторожностях, Женька рванулась вперед вдоль стеллажей. Решение пришло быстро, в одну секунду. Опершись спиной о стену, она изо всех сил уперлась ногами в стеллаж то ли с мисками, то ли с горшками и толкнула его от себя. Раз, другой, третий… Раскачала…

И он грохнулся, взорвался глиняными черепками, рассыпая посуду далеко в разные стороны прямо перед замершим и испугавшимся ребенком.

И тут же вдруг все вокруг загудело-застонало. Страшный, нечеловеческий рев раздался оттуда, где были они. Они увидели Женьку.

– Вашу мышь! Ты вообще охренела?! Ты влетела в дом за десять минут до возвращения Сашкиных родителей! Ты нас чуть не спалила! Да еще какие-то мутные телеги прогоняешь! Давай колись, где ты на самом деле была! – тряс Женьку за ногу Лешка.

Они втроем сидели в Сашкиной комнате: Женька – на тахте, мальчишки – на матрасе на полу.

– Я же только что все рассказала! Там! Они там были! И там был маленький мальчик! И они хотели его убить! Но я его потеряла! Я не знаю, что с ним! Я бежала! Бежала, а они за мной! Там! – Женька захлебывалась эмоциями, пыталась внятно рассказать, что произошло, но у нее мало что получалось; она знала, что в такие моменты выглядит как дурочка, но ничего не могла с этим поделать.

– Говори медленнее, – посоветовал Сашка. – Успокойся.

– Не указывай! Я… Я его спасла! А они ко мне кинулись! Они там были! Были! Я сама еле вырвалась оттуда! Они кинулись ко мне! А мальчик?! А где мальчик?! Не верите? Да ну вас! – Женьку трясло от пережитого страха и от злости на себя за то, что она никак не могла успокоиться. – А вы меня бросили! Бросили!

– Бросили?! Да ты сама отстала! – взвился Лешка. – Ты просто струсила! Признайся, Мелкая: ты струсила.

– Я тебя бросил? Это ты развернулась и ушла, – ответил совершенно сбитый с толку Сашка.

– Трусиха! А он герой, как я! Санек нашел меня, и мы оба десять раз обошли этот чертов цех и эти чертовы печи. Короче, там никого не было! Никто их, типа, не топил. Мы все видели своими глазами! – кипятился Лешка. – Вернулись домой – тебя нет. Пошли искать. Дошкандыбали до комбината, снова вернулись. И тут влетаешь ты, вся в глине, глаза на лбу. Где ты была?!

– В глине! – обрадовалась Женька. – Там везде была глина! Весь пол в глине! Вы ее видели? Вы должны были ее видеть! Такая красная глина!

– Не было там никакой глины.

– Не было. И дыма из трубы, кстати, тоже не было. Точнее, он был, но не из комбинатской трубы. Там за ним котельная, отапливающая наш район. В какой-то момент трубы оказались на одной линии, вот нам и показалось, что дымит печь комбината, – пояснил Сашка. – И в прошлый раз ничего сверхъестественного тоже не было: просто кто-то еще шлялся по цехам, как мы.

– Вы мне не верите?! Друзья, называется! Почему вы мне не верите?! Почему?!

– Я не говорил, что я тебе не верю.

– Да это ты во все подряд веришь и вечно параноишься. Начиталась фигни, тебя и приглючило, – заявил Лешка. – Может, тебе, в натуре, все приснилось, как пожар у Сашки?

– Да иди ты! – Женька наконец смогла пусть не успокоиться, но замолчать: улеглась на тахте, положив на голову подушку.

Обычно она была гораздо сдержаннее, но в последнее время ее периодически прорывало: она начинала говорить, захлебываясь словами, и никак не могла остановиться. В такие моменты Женька себя ненавидела! Мама утешала, что это переходный возраст, но от ее слов легче не становилось.

– Подождите, надо подумать… – сказал Сашка свое любимое.

– О чем тут думать? Моя сестренка – та еще сказочница. Эпичная… – зевнул Лешка, тоже устраиваясь спать.

Сашке ничего не оставалось, как последовать их примеру.

А утром он сказал:

– Я подумал.

И все с интересом уставились на него. Сашка неторопливо включил компьютер, а когда тот загрузился, открыл файл – отсканированный дневник художницы.

– Вот здесь, – и выделил нужную строку.

Женька с Лешкой приникли к монитору.

«14.02.

Странно, почему никто из комбинатских их не видит?»

– Тогда, пятнадцать лет назад, их видела только сама художница! – пояснил свою мысль Сашка. – Она ведь в дневнике подчеркивает, что она их видит и слышит. Единственный, кто еще знает, что творится на комбинате, – сторож Василич. А для остальных они невидимые . В этом и была вся проблема: художница не могла рассказать ничего в милиции – ей бы не поверили.

– То есть, типа, они видны только избранным? А мы кто? А мы тут вообще непонятно кто? – возмутился Лешка. – Мелкая, ну признайся, ты все придумала!

Женька фыркнула и отвернулась: сегодня у нее уже отлично получалось владеть собой.

– Пошли на комбинат. Если все было взаправду, то печь будет теплая, как в прошлый раз, – предложил Сашка.

– Ты гений! Пошли, и я вам докажу, что все взаправду!

Лешка первый собрался и в нетерпении выскочил на улицу, а Женька, как обычно, не смогла сразу найти свои теплые носки.

– А! Враги украли носки! – возмущалась она, перерывая все в Сашкиной комнате.

Тот терпеливо ждал, пока она найдет свою пропажу, а потом не выдержал:

– Жень, но ведь ты же знаешь, что врагов не существует. Ты сама просто не помнишь, куда их положила.

– Какой ты умный! – буркнула Женька.

Конечно же, она знала, что сама потеряла носки! Но ведь это было так неинтересно – просто признаться в собственной рассеянности. Бесконечная война с коварными врагами была, несомненно, более увлекательной и героической! Но как – и стоило ли? – это объяснить Сашке?

– Ура! Враги вернули носки! – не успев обдумать последнюю мысль, Женька радостно вытащила потеряшек из-под матраса. – Идем в зону!

В цехах было сумрачно и тихо. Но днем не страшно. Сашка первый вошел в коридор, ведущий в цех обжига, и включил свет. Женька не отставала от него, принюхиваясь: пахло горелым. Лешка скакал сзади, пиная перед собой пустую бутылку из-под минералки. Эхо множило звук, искажая его до неузнаваемости и превращая временами в адский грохот. Если бы в цехах был кто-нибудь кроме них, не зная причины звука, они бы уже улепетывали в ужасе.

Вошли в коридор, ведущий в цех обжига. На полу, как ни странно, не было никакой глины. Женька кинулась к печке… Печь была теплая. И даже горячая.